— Лаврентий Павлович был, конечно, человеком прозорливым, опытным. Неужели он не предугадал надвигающейся опасности?
— Отец допускал, что его требование всем членам ЦК отчитаться перед чрезвычайным съездом партии, на созыве которого он настаивал, и объяснить свое участие в репрессиях, может вызвать резкую реакцию, даже протест. Он предполагал политическую борьбу, но не террор. В этом — его главная ошибка.
— Хоть кто-нибудь остался верен дружбе с вашим отцом после того, как его не стало?
— Верных ему людей убрали вместе с ним. Многие, кого соратниками назвать нельзя, — они выполняли его служебные поручения, — оказались в местах не столь отдаленных. Чем упорнее человек защищался, опровергая свою причастность к преступлениям Берия, тем больший срок наказания получал.
— Вы верите в сопричастность к аресту или убийству Лаврентия Павловича таких деятелей, как Жуков, Конев, Батицкий?
— То, что против отца использовали военных, несомненно. Его убийство было, по существу, военным переворотом. О роли конкретных военачальников в этом перевороте затрудняюсь что-либо сказать. Знаю лишь одно: Георгий Константинович Жуков дружил с моим отцом. Они сотрудничали как до войны, так и весь военный период. Отец всячески поддерживал Жукова, когда тот попадал в очередную опалу. Именно Георгий Константинович составил для отца списки уцелевших от ежовских репрессий военных, впоследствии реабилитированных и возвращенных в армию; среди таких — Рокоссовский, Мерецков и др.
После выхода мемуаров маршала Жукова я получил возможность побеседовать с ним, кстати, по его же инициативе. Он мне сказал тогда: «Все разговоры о моем участии в аресте Берия — чистейшей воды выдумка!» Я ему поверил, ибо какой смысл Георгию Константиновичу оправдываться передо мной: он все-таки не походил на Микояна! Я поверил и Швернику, который, будучи членом суда, не видел на судебном процессе моего отца. Не было его там!
— Кого же тогда судили?
— Сидел на скамье подсудимых слегка похожий на отца какой-то человек и за все время разбирательству не произнес ни слова.
«Это не был твой отец!» — сказал мне Шверник. Михайлов утверждал то же самое.
Да и вы сами поверите в то, что Лаврентий Берия упускает последний шанс защитить себя?!
Я сопоставил их рассказы с увиденным в тот злосчастный день и пришел к выводу, что отца уже не было в живых, когда меня позвали к телефону. Трудно сказать, кого выносили на носилках из нашего дома, когда я подъехал туда. Но я не исключаю, что это было тело отца: слишком много подозрительных совпадений!..
