По взгляду Мамаши Цацики понял, что Мортен у них задержится. Только его это уже ничуть не смущало. Раньше Цацики обижался на Мортена за то, что он проводит столько времени с Мамашей. Словно хочет присвоить ее себе.
Теперь до него дошло, что Мамаша имела в виду, говоря, что любовь бесконечна. Нельзя отнять у человека любовь, чтобы отдать ее другому. Чем больше людей ты любишь, тем больше любви к тебе возвращается.
Ведь Мамаша не стала любить его меньше оттого, что теперь любит еще и Рецину, а Цацики не разлюбил Мамашу из-за того, что полюбил папу Ловца каракатиц и Йорана. Любовь — это как бабушкины подарки: чем больше человек в них нуждается, тем их больше.
Вдруг открылась дверь, и в комнату на цыпочках вошли Мамаша с Йораном.
Йоран чертыхнулся, наступив на острую детальку «Лего».
— Тсс, — шикнула Мамаша.
Цацики едва сдерживал смех, и, как только они запихнули свертки в чулок, зажег лампу.
— Попались, — засмеялся он. — Я знал, что это вы!
— Ты что, не спишь? — покраснев, пробормотала Мамаша.
— Попробуй усни в этом доме, — сказал Цацики.
— Мне только что звонили гномы… они попросили меня помочь — у них столько дел… — соврала Мамаша.
— Ага, — сказал Цацики. — Ты еще про Красную Шапочку расскажи. Можно я открою подарки? Ведь Рождество уже наступило — первый час.
— Нет, — прошептала Мамаша и обняла его. — Завтра утром. Спи, завтра длинный день.
— А Мортен тоже получит подарки? — спросил Цацики.
— Конечно, — сказал Йоран. — Я только что заходил к нему и повесил чулок. Он спит как убитый. У Рецины тоже есть чулок. Маленький-маленький.
Мамаша и Цацики переглянулись и захохотали.
— Чего? Что такое? Что вы смеетесь? — не понял Йоран.
— Рецина, — хихикнул Цацики. — Вот ты и сам сказал.
— Что, уже и передумать нельзя? Я же не виноват, что ее, похоже, и правда зовут Рецина. Я весь день пытался называть ее Карин. Это невозможно.
— Рецина — через «ц», как Цацики, — сказал Цацики.
— Ага, — сказала Мамаша. — Цацики и Рецина. Мои дети!
— И мои тоже, — обиделся Йоран. — Прошу не забывать.
