Труды практической философии и вся вообще борьба со страстями должны развиваться последовательно и планомерно, соответственно ходу развития страсти вообще. Соблюдая такую планомерность, нужно прежде всего поставить вопрос об условиях, в которых развивается эта борьба, об отношении к чувственным предметам, которые являются внешними поводами ко страстям. Телесное счастье преп. Максим считает безразличным для истинного благополучия, как и для добродетели[674]: оно не зло и не добро и становится тем или другим лишь по употреблению[675]. Но в общем, с точки зрения аскетических целей, он относится к нему отрицательно[676]. Миряне не должны его домогаться[677]; оно не есть нечто от нас зависящее, как добродетель, чтобы могло быть целью наших усилий; оно — дар Промысла[678]. Если мирянам не рекомендуется домогаться телесного счастья, то, конечно, тем более — представителям совершенной формы жизни — монахам. Для них оно вовсе считается неполезным: мирские блага — здоровье (дородность), красота, богатство, слава, все это — падение для монаха; напротив, измождение плоти, девство, нестяжательность, бесславие — его успехи[679].
Но внешние блага составляют только обстановку нравственной жизни человека, в общем даже безразличную. Это — только поводы к страстям. Источник же зла скрывается в глубинах души человеческой, в самих страстях[680]. Борьба с ними и составляет главную задачу подвижника. Она совершается обратно развитию страсти: начинается с уничтожения внешних проявлений зла (по плоти) и заканчивается внутренней борьбой помыслов[681], т. е. начинается с более легкого, а заканчивается — более трудным. Параллельно вытеснению страсти идет и развитие добродетели, причем это развитие совершается в таком же порядке, в каком ведется борьба со страстью. Сперва усвояется лишь внешняя сторона ее, способ ее осуществления (τρόπος), внешний подвиг, потом же постигается и внутренний ее смысл (λόγος)[682] и значение. В последнем случае деятельность подвижника становится одухотворенной, осмысленной; она развивается уже под руководством созерцаний, или помыслов (λόγοι [683], λογισμοί)[684] о добродетелях, которые озаряют человека в такой же степени, как λόγοι γνώσεως [685] - идеи ведения о бытии мысленном — просвещают ум на созерцательной стадии. В указанном порядке происходит усвоение всякой добродетели. Оно всегда начинается с внешнего подвига, чтобы сделать добродетель в конце концов внутренним достоянием души
