Малыш держался и, надо отдать ему должное, напряжение его было велико — он покраснел, пот крупными каплями заливал ему лицо, руки дрожали, и было ясно, что долго он не продержится. Худшее случилось скоро — малыш с отчаянным криком разжал руки. Но нет худа без добра — цепь дернулась, и злополучная пятка титана выскользнула наружу.
— Свободен! — обрадовался Федор Кузьмич, провожая глазами уползающую в сторону титанов цепь.
Малыш лежал на животе, уткнувшись лицом в песок, тело его вздрагивало.
— Вставай, человек, вставай — ты свободен, — Федор Кузьмич похлопывал малыша по плечу. Но малыш продолжал лежать.
— Повернем его на спину, — предложил Алекс. — Возможно, с ним что-то не так.
— Согласен.
Алекс и Федор Кузьмич осторожно, за плечи, развернули совершенно обессиленного малыша, по лицу его текли слезы, которых он не скрывал.
— Спасибо, — прошептал малыш. Это все, что он смог произнести.
— На здоровье! — бодро ответил старец. — Вставай, мил человек! Вставай. Нам нужно покинуть это место, сейчас здесь пройдут титаны. Враги отступили… Быстрее к догорающему костру! Алекс, захвати ковш и тележку, иначе они будут раздавлены титанами.
Солнце еще не показалось, и было по-прежнему прохладно и тускло. В костре потрескивали, догорая, угли. Три счастливых человека сидели вокруг костра и молчали.
— Скорей бы вышло солнце, станет теплее… меня просто трясёт от холода, — нарушил молчание малыш.
— После освобождения все мерзнут, не ты первый. Так всегда бывает после угасания внутреннего испепеляющего огня, — пояснил старец и добавил. — А ты молодец, не сдался, получив такую затрещину от титана-дикаря, продолжал бороться и победил.
— До сих пор не верю, что у меня все получилось, по натуре я — хлюпик, правда.
— Не может быть? Вы же обладали большой властью, а она предполагает железную волю, характер, логику… поправьте меня, если я не прав, — возразил Алекс. — Впрочем, я не был держателем власти. Но, возможно, ваше имя кое-что прояснит.
— К сожалению, имени своего я не помню. Я был совсем не волевой и не дальновидной личностью. Я не желал править, но династия обязывала. Воспользовавшись моей пассивностью, государством правили другие, но от моего имени. В государстве и в истории я был призраком. Те, кто правили за моей спиной, дрались за власть в смертельной схватке, они практически использовали старую формулу «цель оправдывает средства». Я, я был сам себе враг: я не желал ничего поставить выше своего комфортного существования. Те, кто правил, издавали странные законы в угоду себе, при этом сообщалось, что все они — для блага государства. Неслыханные преступления безнаказанно совершались ими. Возникла подозрительность всех ко всему. Развитие страны остановилось, народ жестоко бедствовал, гибли культура, искусства, лишь военная машина наращивала свою мощь. Структуры государства рушились и никто не чувствовал себя в безопасности, в том числе и я. Я потерял равновесие, но исправить ничего не мог, и мне более ничего не оставалось, как только тихо сидеть в золотой клетке, — малыш помолчал, зябко потер свои руки, глубоко и свободно вздохнул и продолжил: — Вскоре я был убит, и так закончилось мое правление.
