Но счастливые молодые люди не тяготились незаконными мыслями. Души их были чисты, помыслы — вполне благонадежны, а мир казался им большим и светлым. Они вольны были ехать куда угодно, а осели именно здесь. Им казалось, что это именно то, что нужно, — маленький тихий городок с несколькими огромными предприятиями, тенистыми аллеями и парками, белыми и красными кирпичными домами и вполне приличным ассортиментом магазинов — дефицит тогда еще никого не хватал за горло.
Они оба были выходцами из деревни. Их родители, проработав всю жизнь на колхоз «за так», выпихнули своих чад в город, не желая им своей судьбы. Там они и познакомились и решили пожениться. Все было чудесно, большой город — это неуютно и немного страшновато, а маленький Торинск — в самый раз. Катя и Славик были вполне довольны судьбой. Почему бы и нет? К тому же в городе имелся институт, и они бегали туда вечерами на занятия.
В положенный срок их маленькая семья пополнилась — родилась девочка. Мода на красивые заграничные имена не прошла, никто не думал, как они сочетаются со славянскими фамилиями, а уж тем более — отчествами. Молодые родители хотели назвать свою дочь как-то так… Жанна, Лада, Анжелика. Ну не Людой же или Валей называть такую необыкновенную девочку! Нет, конечно. Девочку назвали Даной. Выбирали наименьшее из зол.
Квартиры своей у них пока не было, завод выделил комнату в общежитии, куда семья и переехала из частного угла. Да что там, квартиру дадут, и очень скоро! Вот только институт закончат — тут уж начальству не отвертеться, положена молодым специалистам отдельная квартира. По советскому закону.
Только время было немного упущено. Самую малость. Квартира все не появлялась, и девочка росла в общаге — длинном кирпичном здании, где длинные коридоры и комнаты с обеих сторон. И две кухни на этаж. И два санузла с четырьмя унитазами в каждом. И душевая в подвале, которую стерва-комендантша запирала в одиннадцать часов. И прочие прелести вроде пьяных соседей за тонкими, почти фанерными стенами, и вечные разборки соседок, и запах мокрого белья, борща и мочи в коридоре. А в конце коридора окно, как надежда на лучшее будущее.
В этом коридоре и росла Дана. Его она вспоминала, как только начала сама себя осознавать. И комнатку в шестнадцать квадратов, которую мама старалась сделать уютной, да только все равно впустую, потому что с одной стороны дядя Дима, Виталькин отец, кроет матом весь свет — опять налакался до синих слоников, а с другой — тетя Люда, Танькина мать, привела очередного «папу», причем кровать скрипит независимо от того, есть Танька в комнате или нет. Дана рано узнала эту сторону жизни, а мать все боялась, что отец тоже станет пить. Но Вячеслав приходил с работы поздно и к компании соседей никогда не примыкал, за что мужики его недолюбливали, но трогать побаивались. У Славки кулаки были пудовые, и хоть он инженер, а вполне свободно мог дать сдачи, все это знали.
