Илаев набрал номер Всеволода Александровича. Длинные гудки. Трубку никто не взял. Илаев снова повторил звонок. То же самое.
— Да что же это? — Илья разочарованно взмахнул руками и хлопнул себя по бёдрам.
Вариантов действия у Ильи не было. Имея практику поведения в подобных ситуациях, он понимал, что самое главное сейчас не натворить глупостей. Разум в экстренных ситуациях полностью подчиняется инстинктам и эмоциям, поэтому самое главное успокоиться. Для этого Илаев всегда делал паузу, но угроза, нависшая, по его мнению, над Элеонорой, медлить не позволяла.
Много раз Илья убеждался в том, что необдуманные действия, произведённые в порыве эмоционального возбуждения, ни к чему хорошему не приводили, но так уж устроен человек, что временами нет никакой возможности справиться с обуревающими его страстями.
Для того, что бы действовать хладнокровно и обдуманно нужно, по меньшей мере, находиться в подобной ситуации не раз и не два, и заметно потерять восприимчивость к происходящему, вследствие банального чувства привычки. Либо нужно быть попросту бесстрастным вовсе, что само по себе, для человека не представляется возможным, поскольку эмоции и страсти и есть движущая сила нашей жизни.
Человек может принимать правильные решения только там, где чувствует себя, как говориться, в своей тарелке. Так опытный воин, не сгибающийся перед натиском противника, привыкший прямо смотреть в глаза смерти, принимает правильное решение за долю секунды в смертельной схватке, но может потерять самообладание, растеряться, если в мирной жизни ему предстоит выступить перед огромной аудиторией. Лицедей же, привыкший к общению с публикой и чувствуя себя на сцене, как рыба в воде, начисто потеряет голову из‑за паники, которая непременно охватит его в условиях боя. Конечно и воин при выступлении перед публикой и артист, участвуя в битве, могут повести себя адекватно, побывав не раз в подобной ситуации и при условии, что деятель искусства по природе своей, человек бесстрашный, а грозный боец, испытывает скрытую потребность к публичным выступлениям.
В данный момент Илаев в своей тарелке не находился. Он, привык рисковать, ведя журналистские расследования, и бывало, что его жизни угрожали, но угроза потерять человека явно не безразличного ему, и полное бессилие в попытке что‑либо предпринять для его спасения, ставила Илью в положение тягучей безысходности.
В дверь номера постучали. Илаев замер. Несколько секунд помедлив, он подошёл к двери.
