— Я люблю летать! — непроизвольно вырвалось из уст Илаева.
Он в восхищении наблюдал, как пространство за секунды расширяет свои границы и превращается в живописное творение неизвестного мастера, или мастеров. Неровности и шероховатости исчезают, абсолютно всё приобретает правильные и отчётливые формы, всё сильнее уменьшаясь в размерах, открывая глазу безграничную реальность.
— Вот видите. — Михаил радостно смотрел на Илью, — как много мы не замечаем из‑за глупых комплексов.
— Михаил, вы гипнотизёр? Нет, вы волшебник? — Илья походил на ребенка, впервые посетившего огромный магазин игрушек.
— Почему бы и нет. — спокойно, но чрезвычайно убедительно ответил тот.
Илья, не прекращая радоваться, шутя, погрозил ему пальцем, давая понять, что давно не верит в сказки.
— Может быть коньячку, — заговорщицки произнёс Бештеров.
— А, что виски больше нет? — удручённо поинтересовался Илья
— Я не люблю виски. — скривившись сказал Михаил и достал из сумке ту же самую фляжку с изображением круга на выделанной коричневой коже.
Илья, снова шутя, погрозил Михаилу пальцем, но на его удивлении это действительно был коньяк, хороший коньяк вероятно длительной выдержки.
— Я понял! — Илаев весело рассмеялся, — вы фокусник, иллюзионист.
— Я врач. — совершенно серьёзно произнёс Бештеров, затем в тон Илье рассмеялся и добавил: — Ремонтирую людей.
Илья понимающе кивнул головой, и снова занялся созерцанием безбрежных просторов, правда, уже заоблачных горизонтов. Илья смотрел на облака, сверху вниз. Белая пелена, прячущая под собой привычный мир, казалась ему мягкой и очевидно приятной на ощупь. Низкий раскалённый за день до красна, солнечный диск, окрашивал белую пустыню оранжевым цветом.
— Красиво… — задумчиво произнёс он, — Иллюстрации к книге жизни.
Илья подумал, что если в рукописи которую он постарается обнаружить есть картинки, то они непременно должны походить на то, что он наблюдал из иллюминатора лайнера.
— Михаил. — Илья повернулся к своему собеседнику, — А вы знакомы с трудами Авиценны.
Бештеров удивлённо взглянул на Илью
— Отчасти. А вас что‑либо интересует?
— Книга жизни. — Илья ещё раз взглянул на оранжевую бескрайнюю пелену за бортом самолёта.
— Я слышал эту легенду. — Михаил удобно сидел в кресле, — Ибн Сина написал более пятисот трудов, до нас дошли только двести сорок, три из них являются основополагающими это книга исцеления, книга указаний и наставлений и книга знания, они состоят не из одного тома. Эти рукописи включают в себя исследования в области логики, математики, медицины, философии, естествознания, и даже метафизики. Вообще исследования этого человека не ограничивались перечисленными мною науками, он так же писал труды по геологии, химии, литературе занимался поэзией, и как говорят, был склонении к мистике. Книга жизни, якобы была завершающим трудом Авиценны, написанная на исходе его земного пути, в ней он подводит итог своих исследований, и по легенде открывает рецепты исцеления абсолютно от всех болезней, в том числе и душевных, и даже раскрывает тайну бессмертия. Но не найдено ни одного научного подтверждения, существования «Книги жизни», хотя, её периодически находят, то в средней Азии, то в Тибете, то в Северной Африке, то в Индии и на сколько я знаю недавно обнаружили в Греции, но увы, все находки не имели ничего общего с трудами Ибн Сины. Надеюсь, ваша поездка не связана с этим событием.
