Провожавших Инара насчитывалось куда больше, чем тех, кого он успел узнать за свою короткую жизнь. Шли совсем посторонние люди, несли зимние каллы, гвоздики. Красовского искала вся Рига, и вся Рига хоронила Карпова. Но при этом стечении народа, при венках, при оркестре в похоронах не было той торжественности, которая как бы приглушает скорбь и вносит ноту примиренности. Была неприкрытая, неутолимая боль. Слишком дикой и безвременной представлялась гибель Инара, и сердце отказывалось ее принять.
Кто-то начинал говорить - можно было прочесть по губам:
- Мы потеряли товарища, который... - и у человека перехватывало горло, он останавливался, чтобы подавить рыдание...
Конечно, из просмотренного материала немудрено было сколотить ординарную короткометражку, снабдить ординарным дикторским текстом и вернуться к своим брошенным делам. Но в тот период широкой популярности "ЗнаТоКов", после взрывного успеха "Следователя" казалось неловко схалтурить. Да и рижане заслуживали большего.
Мы поняли, что будем делать фильм, хотя и не известно пока, из чего. Отправились в рижскую тюрьму - старый краснокирпичный бастион, который приметили еще из окна вагона при въезде в город, но тогда не угадали его назначения. Посетили Красовского и Мезиса в их камерах: надели белые халаты и изображали медкомиссию.
Нельзя сказать, чтобы нам открылось многое: оба были замкнуты и безучастны, а встряхнуть их, объяснив подлинную цель визита, мы не могли. Красовский оживился немного, лишь когда его спросили о пальце - том самом, который укусил Инар, когда Красовский вцепился ему в горло. О происхождении травмы он, понятно, умолчал, но с откровенной жалостью к себе сообщил, что палец болит и мешает спать. (Выходит, если б не палец, то спал бы спокойно!)
- Нет, я не в том смысле, что претензия... медицинскую помощь оказывают, через день сестра перебинтовывает и мажет чем-то...
Но чувствовалось: он недоволен перевязками через день. Почему не позаботятся, чтобы палец не болел вовсе? Ведь есть же средства. С какой стати он должен маяться по ночам из-за ноющего пальца!?
(Характерная мерзкая черта, знакомая всем врачам в местах лишения свободы: именно те, кто ни в грош не ставит чужую жизнь, как с писаной торбой носятся с любой своей болячкой.) Перед возвращением в Москву мы собрались с киногруппой, следователем и оперативными сотрудниками на совет.
Наиболее сложная задача ложилась на Раупса: он был просто обязан вызвать Красовского и Мезиса на разговор по душам, высечь искры каких-то чувств на допросах, заставить преступников обнажить нутро, куда зритель мог бы заглянуть, чтобы понять: почему? как? и зачем?
