Я подошел к двери, прислушиваясь… Тотчас же сильный удар ногой в дверь заставил меня крикнуть:
— Чего вы хотите?
— Кто вы? — спросили по-английски.
— Эмиль Кош, матрос, войдите, ради Бога, скорее!
— Дверь заперта.
Сказавший это, по-видимому, не любил долго искать ключ. Дом задрожал от его ударов, я помогал, как мог.
В выбитую дверь ввалилось шесть человек, четыре из них были английские матросы, а остальные — полиция.
— Это не тот, — сказал один из матросов, обращаясь к полицейскому.
— Что вы здесь делаете?
— Я хотел ночевать.
Все молчали, рассматривая меня.
Полицейский сказал:
— Мы ищем английского подданного, лейтенанта Ричарда Джонсона. Неделю тому назад он исчез бесследно; матрос, провожавший его, утверждает, что он остановился в этой гостинице.
— Я не знаю Джонсона, — сказал я. — Верно лишь то, что, не приди вы, я был бы, наверное, там же, где теперь лейтенант Джонсон.
— Что вы знаете? — спросил матрос.
— Флейту, — сказал я. — Вот, выслушайте меня.
И я рассказал подробно о странной игре, лишившей меня сознания. Все выслушали молча, внимательно, но кое-кто улыбнулся.
— Может быть, это был кошмар, — сказал старый матрос, — особенно после хорошей выпивки. Мы спрашивали хозяина этой гостиницы, его слугу-негра, жену хозяина. Все говорят, что Джонсон встал рано утром и ушел неизвестно куда. Но с ним было много денег.
— Кошмар? — возразил другой. — Но вы забыли, что, когда мы подходили к гостинице, внизу действительно слышались какие-то звуки, очень напоминавшие флейту.
— Я глух для этих вещей, — сердито возразил старик, — что же, вы заставите меня тому поверить?
— Я поверил, — сказал я, — но это, наконец, не важно даже и для полиции. Каждый имеет право в своем доме играть на флейте и даже на чем угодно… Тем более когда этим можно беспокоить одного-единственного жильца.
— Да, в других комнатах никого нет, — подтвердил матрос.
Мы постояли и вышли. Светало. На рейде горели бледные огни мачт… Сонный полицейский зевал, закрывая рукой рот.
Мы плохо знаем Восток.
