***
Фломастеры у Кирилла через несколько дней все‑таки появились. Воодушевлённый Сашка — интерес, проявленный им к новым знаниям, скорее можно было назвать жадностью — попытался нависнуть у герцога над плечом, когда тот следующим утром сел переписывать учебники из файл–сервера. Чтобы избавить слугу от чрезмерного любопытства, Кирилл посадил его расшифровывать вчерашнюю скоропись и заносить её в другую тетрадь набело. Это решение оказалось очень большой ошибкой — мало того, что из‑за дикого количества клякс Сашкина работа никуда не годилась, так ещё сам горе–переписчик уже через десять минут был густо измазан чернилами. Синие с постепенным переходом в черно–бурый цвет пятна — железо, бывшее в составе чернил, окислялось на воздухе довольно быстро — усеивали обе руки, щеки, нос, лоб, губы и даже кончик языка. Вероятно, Сашка, когда писал, высовывал его от усердия и облизывался, не замечая, что губы уже заляпаны. Герцог со смехом подвёл парня к маленькому зеркалу из полированной бронзы. Смущению слуги не было предела. Вот тогда‑то, помогая Сашке отмыться, и поделился идеей. Разукрашенный разводами парень — полностью удалить пятна с лица не удалось, и ежевечерняя прогулка к многочисленным подружкам все равно на сегодня отменялась — с энтузиазмом принялся за дело. Как он протянул скатанный из козьего пуха фитилёк в тонкую трубочку окаменевшей стрел–травы, Кирилл вначале не понял.
— Так сперва самую тонкую нитку, что у тётки Джулианы нашлась, просунул. Затем уже сухой фитиль втянул. Когда чернилами пропитался и набух — хрен выдернешь. А потом только очень точно обрезать фитилёк надобно.
Хватало Сашкиных самоделок ненадолго — полчаса, сорок минут писанины максимум — затем приходилось брать следующий. Но писалось ими легко и, главное, кляксы как таковые исчезли полностью. После обязательной теперь ежедневной трёх–четырехчасовой переписки герцогской скорописи — слуга каким‑то образом умудрялся довольно аккуратно и притом быстро выводить буквы и цифры на бумаге, одновременно практически с первого раза запоминая все правила и формулы — Александр, сняв затычки с тыльной стороны фломастеров, заново пропитывал фитили чернилами. При этом, что было уже совсем странно, совершенно не пачкался.
Лавочник, у которого все учащиеся академии покупали писчие принадлежности, однажды поинтересовался у Сашки, почему тот, беря каждый раз несколько новых тетрадей из драгоценного папируса, плюс обычные из желтовато–серой бумаги и большой глиняный бутылек чернил, совершенно не покупает гусиные перья. Неужели его работники недостаточно качественно их делают? Или сырьё плохо высушено? В ответ герцогский слуга показал последнюю страничку своего блокнота, в который всегда записывал расходы, до половины заполненную его теперь уже почти каллиграфическим почерком. Лавочник настолько впечатлился ровными достаточно тонкими линиями письма, что как с ножом к горлу пристал, требуя открыть секрет нового пера. Сашка, явно не будучи дураком, перед тем, как показать образец и раскрыть технологию изготовления, оговорил себе половину прибыли от продажи фломастеров.
