Алиса переглянулась с Данилой. Тот только руками развел: мол, кто ж знает?
— Дней пять, я думаю, мы здесь точно проведем. А там посмотрим.
— Вот и отлично! — обрадовалась Радмила. — Тогда застанете один из наших праздников. Будем вязать сноп для Велеса.
— Для кого?
Алиса с осуждением посмотрела на Данилу.
— Надо же знать свою историю хоть чуть-чуть.
— Зачем?
— Затем! Велес — один из главных языческих богов славян.
— А-а-а… — откровенно зевнул Данила. Поймал укоризненный взгляд Алисы и торопливо закивал. — Да-да, праздник это здорово. С удовольствием посмотрим и поучаствуем.
— Если можно… — Алиса вопросительно посмотрела на Радмилу.
— Конечно. Этот праздник для всех открытый… Но я смотрю, вы уже устали. Давайте продолжим разговор завтра.
Отведенные им комнаты располагались в самом конце коридора, дверь в дверь. Стоило Алисе закрыть за собой дверь, как навалилась усталость — уж больно суматошным выдался день, да и переживаний всяких хватило с избытком.
Но уснуть не получалось. Оставшись одна, девушка вновь вернулась мыслями к опасному тупику, в котором оказалась. Нужно было как-то выбираться, но никакого плана придумать не удавалось. Алиса ворочалась с боку на бок в мутной дремоте, никак не желавшей перейти в сон. Уже где-то далеко за полночь ей показалось, что во дворе, прямо под ее окном, скулит собака. Она хотела встать, выглянуть в окно, и это побуждение ее, наконец, усыпило.
Данила
Странное место.
Опасное.
Мои предположения оказались верны.
Еще в Княжево, расспрашивая дорогу к экологическому поселению, я заметил странные взгляды местных жителей. Мне даже показалось, что те — узнав, куда мы едем — с трудом удерживаются от того, чтобы перекреститься. Это, конечно, могло быть и обычное крестьянское недоверие к пришлым, поселившимся рядом и заведшим чуждые порядки. Но только вот Княжево — не какая-то патриархальная глубинка с традиционным крестьянским укладом. Москву с пригорка видно, большинство работает в столице, психология у местных вполне городская. Что-то другое крылось за всем этим.
Я почувствовал присутствие этого «другого», когда из-за поворота проселочной дороги показались «Воробьиные поля». Едва не уронил мотоцикл — столь сильным было ощущение чуждости, отторжения, которое на меня накатило. Словно овал поселка был глазом некоего монстра, разглядывающего приближающихся людей. Взгляд был не враждебным, но абсолютно нечеловеческим.
А вот Алиса, похоже, ничего не почувствовала. Поселок ей понравился, хотя и показался непривычным. Щебетала оживленно, глаза блестели от любопытства. Мне же приходилось стискивать зубы и делать вид, что все в порядке. Объяснить Алисе что происходит я не мог, а пугать, указывая на всякие странности и несоответствия — не хотел. Вот и строил из себя шута горохового. Грендель, плюшки… Хорошо еще, что Радмила эта быстро отпустила нас. Вот жуткая баба-то! Ведь даже минуты рядом с кофрами не стояла…
