Ну конечно же, его встречают! Два человека шли к нему, миновав ограду перед аэровокзалом. Один — в милицейской форме, старший лейтенант, — наверное, из отдела, обслуживающего аэропорт; второй — коренастый, в плаще и кепке, — конечно, свой, из уголовного розыска.
Оба, улыбаясь, пожали Виталию руку, и тот, кто был в плаще, пояснил:
— Мы чего смеёмся? Нам из Москвы товарищ сказал: «Лосева узнаете сразу, он будет самый длинный во всём самолёте». Ну вот мы и сравнивали. Здравия желаю. Капитан Мурзин, — представился он под конец. — Горотдел. Уголовный розыск.
Через несколько минут они уже мчались на машине в город. Прямое, как по линейке проложенное шоссе тянулось через неоглядную степь с рыжей, выгоревшей под солнцем травой. И только перед самым городом появились лесопосадки.
— По адресу вам ещё рано, — сказал Мурзин. — Спят ещё там небось. Так что едем ко мне. Жена с завтраком уже ждёт. Что бог послал…
— Ну что вы! И в самом деле рано, — попробовал было возразить Виталий. — Да и сыт я. Давайте сразу в отдел.
— Ни-ни! Обидите. И меня, и жену, и ребят, — строго предупредил Мурзин. — У нас так не положено. Все ждут.
— И много у вас ребят? — не выдержал и улыбнулся Виталий.
— Двое. Погодки. Саньке уже пять, шестой. А Павлуша на год поменьше. Серьёзные мальцы! Санька, тот в лётчики собрался. Дед у него, жены отец, старый пилот, сейчас диспетчером в аэропорту у нас. Вчера Санька здорово над бабкой подшутил. Говорит: «Баба, ты всё говоришь, аист меня принёс?» А та: «Верно, верно, — говорит. — Аист и есть». А Санька: «И весил я четыре килограмма, да?» «Весил, — бабка говорит. — Весил». А мы ждём, что он отмочит. «Ну так вот, — говорит. — Размах крыльев у аиста не позволяет ему поднять такой груз!» Мы аж ахнули! А Санька говорит: «Мне вон дед сказал. Я его специально спросил». Вот такой парень.
Строгий Мурзин уже вовсю улыбался, и круглое загорелое лицо его стало вдруг простодушным и почти дурашливым.
— А вы, Иван Спиридонович, расскажите, — смеясь, подсказал шофёр, — как он Павлушку наказывал.
— Ага, — подхватил Мурзин. — Тоже хохма была. Прихожу днём пообедать. Гляжу, ребята одни. Санька меня увидел и поволок Павлушку в угол. «Папа, — говорит, — он твой графин разбил». «А как же он его достал с шифоньера?» — спрашиваю. А Санька отвечает: «А я туда полез за пластинками». Ну я его самого в угол. И он оттуда говорит: «Поставил? А ещё друг называется…»
Все трое весело рассмеялись, а Виталий подумал: «Неужели и я когда-нибудь буду такие истории рассказывать? Это же записывать надо».
