«Кролик» вжал голову в плечи: ему показалось, что она издевается над ним.
— Не знаю. Просто живу.
Александра нетерпеливо побарабанила пальцами по поручню дивана и сказала, что никто не живет «просто», человек на то и человек, чтобы осмысливать себя и окружающий мир; это и есть труд души — вытаскивать из себя то, что ты действительно чувствуешь, и воплощать в слово… извлекать из хаоса форму.
Мурат молчал, подпирал кулаком подбородок, вдруг сказал:
— Суть вещей раскроется сама, если не насиловать их умом, надо просто чувствовать.
Александра обалдела. Была в этом восхитительная, недоступная ей восточная правда.
Она сделала мягкое кошачье движение спиной и вкрадчиво спросила:
— Как же мне узнать, что ты чувствуешь? Без слов?
— Ты знаешь, что я чувствую! Дай руку! — Он посмотрел в глубину ее зрачков. — Разве ты не слышишь меня?
И она услышала. Услышала, как шумит древняя кровь в его жилах, кровь кочевников, истомленных солнцем скитальцев, услышала тишину дремлющих степей, мягкий перестук лошадиных копыт и полную первобытной печали песнь одинокого всадника, зов его томящегося любовью сердца…
У Александры перехватило дыхание.
— Что ты в нем нашла? — поинтересовалась подруга Надя, когда приехала в Москву навестить Александру. — Вы же абсолютно разные.
— На дичинку тянет, — отсмеивалась Саша. — Память моих азиатских предков.
Надя неодобрительно качала головой:
— Столько нормальных, умных, талантливых людей вокруг тебя, а ты…
— А мне нормальные как раз и неинтересны… Он как-то по-другому устроен, чем все знакомые мне люди… Другой инструмент познания — не рациональный, а чувственный.
— Я не знаю, какой там у него инструмент познания, но в тех редких случаях, когда он открывает рот, то говорит довольно банальные вещи, — заметила Надя.
— Но иногда попадает в самое яблочко! — горячо отозвалась Саша.
— Не заметила, извини, — снова остудила Надя. — Ну, деликатный, вежливый, наверное добрый, плов хорошо готовит…
— Понимаешь, в нем нет европейской агрессивности, амбициозности, — подхватила Саша, — насаждения самого себя, и при этом — чувство собственного достоинства.
Наде не нравилось, с какой горячностью Саша говорит о новом знакомом, — так говорят только об очень дорогом и важном.
— Смотри, Сашка, не увязни в потемках чужой души, Восток — дело тонкое.
— Не увязну, — пообещала Александра.
Мурат уехал внезапно, не попрощавшись.
Под дверью своей комнаты Саша нашла записку, наскоро написанную. Он писал, что пришлось срочно вылететь по семейным обстоятельствам, бюрократические дела, нужна его подпись под какой-то бумагой, вернется сразу, как закончится волокита… И постскриптум: «Грустно мне».
