— Да уж… А я, пожалуй, выпью. — Облонский взял со стеклянной полки бутылку коньяку и подбросил ее на ладони. — Иногда хорошо начинать день с рюмочки-другой коньяку. Поднимает настроение. Добавить тебе немного в кофе?
— Чуть-чуть.
Анна прошлась по гостиной, разглядывая большую, со вкусом обставленную комнату, которая темной массивной мебелью, до блеска натертым наборным паркетом и внушительных размеров камином напоминала залу средневекового замка. Стены из мореного дуба от пола до потолка были украшены затейливой резьбой. Тут и там, без всякого намека на упорядоченность и симметрию, были развешены звериные шкуры — трофеи неизвестного охотника, а над камином красовались его орудия труда: изящное, очень дорогое на вид охотничье ружье, патронташ, под завязку набитый патронами, и потертый ягдташ.
С мрачноватой обстановкой резко контрастировала блестевшая хромированными деталями и подсвеченной батареей бутылок стойка бара в дальнем углу комнаты. Удивительным образом стойка делала гостиную уютной и радостной, несмотря на серый свет хмурого утра, льющийся из высоких, от пола до потолка, окон.
Анна села в одно из низких кожаных кресел.
— Необычная комната. Есть в ней что-то… — она пощелкала пальцами, подбирая нужное слово, — ненастоящее. Не комната, а театральные декорации, не находишь? Только из разных спектаклей. Чей это вообще дом?
— Не знаю. Не сочти меня чокнутым, но я не представляю, кому принадлежит этот дом, что я здесь делаю и как сюда попал. Чудовищные провалы в памяти.
— Но меня-то ты узнал?
— Тебя узнал, — неуверенно сказал Облонский, подавая ей кофе.
Анна взяла чашку, сделала маленький глоток и сморщила нос.
— Много коньяка.
— А ты? Ты знаешь, почему здесь?
Анна на секунду задумалась.
— Ты меня звал…
— Звал…
Две фразы, лишенные интонаций, прозвучали в гулкой тишине комнаты, как реплики незаконченной пьесы.
— Чертовщина какая-то. — Облонский потер лоб.
— Интересно. Пока ты не спросил меня, я была полностью уверена, что все прекрасно знаю и отдаю себе отчет в своих действиях. А сейчас… Знаешь, иногда бывает, что вдруг ты забываешь, как пишется какая-нибудь буква. Такое секундное умопомрачение, крошечное замыкание в синапсах. Со мной нечто похожее происходит. И все же… Ты ждал меня?
Теперь это был вопрос.
— Пожалуй.
— Что случилось? Вид, как у нашкодившего кота.
Облонский налил себе коньяка и сел напротив сестры.
— Да я и есть нашкодивший кот, — сказал он. — По мнению моей супруги.
