— Да я же не против… — уже соглашался, бормотал Лев Николаевич, жалобно скривив лицо. — Ты говори с ним. А я с Родькой буду. С Утконосом мы обо всем уже переговорили.
Никонов вдруг загадочно улыбнулся.
— Думаю, не обо всем.
— О чем еще? — насторожился Хрустов. — Какую-нибудь подлянку готовит? Я от него никаких милостей не приму. И даже никаких известий!
— Только извещение о его смерти? — хохотнул Никонов. — Ты, брат, раньше был отходчивее. Танька говорит: к старости вылезает в нас всё самое такое… злоба, зависть… как у старого осетра — кости наружу…
— Я никогда никому не завидовал и никому не завидую! — замычал Лев Николаевич, бегая по комнате. — Я честный, честный! Я только сказал — с ним… Давай, выпьем, что ли?.. — Бросившись к столу, расплескивая от волнения настойку, он налил гостю и себе.
— Боюсь, тебе хватит, Лёвчик, — пожалел его могучий Никонов. — Просто посидим, друг на друга поглядим. Пока нет Утконоса.
Но Хрустов теперь и на Никонова смотрел как-то странно, исподлобья.
Кстати, почему у нынешнего директора ГЭС Валерия Туровского кличка такая — Утконос? Из летописи Хрустова понятно: она у него давняя, еще с тех легендарных времен. Потому, что низкорослый, щекастый, с носом как у утки. А теперь еще добавляется новый смысл: как-то вот так, бочком-бочком и вперевалочку, моргая глубокими карими глазками, стал Валерий в системе РАО ЕЭС большим человеком…
Из кухни выглянули разрумянившиеся от разговоров жены:
— А чего замолчали? Уже напились?
— Да вас ждем, — буркнул находчивый Никонов, показывая им почти полную бутылку. — Видите, я только чуть попробовал.
— А почему у Левы уши красные? — Подошла Галина Николаевна, прищурилась.
— Анекдот ему рассказал. А он же как красна девица! Да идите же сюда скорей! Где пироги! Сами съели?! — И когда женщины исчезли из пределов видимости, Никонов отодвинул рюмку. — А правда, хороша. Лучше коньяка!..
— Нынче не коньяк — керосин продают! — снова стал сердиться Хрустов.
— Можно вертолеты заправлять?! Ах, сейчас бы на «мухе» да в горы… Но рынок, рынок… Моей Государственной премии только в один конец хватит.
— А ты и премию получил?!
— Три года назад… не слышал? Мы придумали сорт бетона…
— А сорт кислорода случайно не придумали? Ладно, это я так. Молодец. Помнишь, как плясали на горячем бетоне… втаптывали…
— Было дело.
— Вот и народ наш так втоптали!
Никонов шлепнул себя ладонями по коленям.
— Опять?!. Да, брателло, ты вправду больной.
Лев Николаевич сверкнул желтоватыми глазами.
