— Один… два… три… — начал считать их Кулема. — Ого! Тридцать восемь! Это мне уже нравится! Молодец, Волх Словенич, что их позвал!
— Но я не звал, — сказал Волх немного растерянно. Он не спешил вступать с волками в разговор, боялся отвлечься, отвести глаза от Кулемы, который не преминет этим воспользоваться. Но все, как завороженные, пялились на волков, и Волх рискнул. Он бросил сознание в знакомую, отстраненную от реального мира тьму.
— Почему вы пришли? — спросил он вожака.
— Мы виноваты перед тобой, сын скотьего бога, — отвечал тот. — Мы не выполнили твой приказ. Но ты можешь располагать нами. Мы будем драться за тебя до последнего, мы любому глотку перегрызем! Но пришли мы не только за этим. Ты должен знать: еще ночью из города на наш берег переправился отряд всадников. Их около трех сотен человек, и скачут они прямо сюда!
У Волха сделалось такое лицо, что даже Кулема, не опуская, правда, меча, нетерпеливо спросил:
— Что? Что они тебе сказали?
— Сюда из Словенска скачет отряд, — ответил Волх. — Всадники — значит, это русы. Словен их послал, потому что…
— Потому что чей-то папаша благополучно добрался до Словенска и нагородил там на нас напраслину, — вставила Сайми.
— Постой, — осадил ее Бельд. — Сейчас не время ругаться. А когда они высадились?
— Ночью.
— Это волки тебе сказали? — запальчиво спросил Кулема. — Или ты сам придумал? Как мы можем это знать? Может…
— Узнаем, когда русские стрелы нас за уши пригвоздят к городской стене, — прервал его Бельд. — Русов послали к нам не лясы точить. Они всех убьют. Надо готовиться к обороне. Ты! — гаркнул он на первого подвернувшегося дружинника. — Бегом на стену! А ты, ты и ты — к оружию. Надо проверить, чем мы располагаем. Живо! Живо!
Кулема попытался что-то еще возразить. Но остальные дружинники так привыкли повиноваться спокойным и уверенным приказам Бельда, что сами не заметили, как кинулись их исполнять.
Кони тяжелыми копытами били лесную землю. Наемники сдерживали их бег — не растратить бы по пути боевой задор и благословение богов. Конские гривы и хвосты смахивали паутину с кустов, всадники сосредоточенно молчали.
Доброжен ехал рядом с Альвом. Он боялся этих воинственных северных людей, боялся их злых, могучих коней. Как и все словене, привыкшие к долгим пешим переходам, он неуверенно чувствовал себя в седле. Доброжена отправили с руссами, чтобы он нашел дорогу к Новгороду по посольским меткам. А ему казалось, что он попал в заложники. И если он ошибется, пропустит хоть одну метку, его тут же зарубят и кинут на съедение лесным зверям. Или еще хуже — отдадут этим жутким Безымянным, а они зарежут его во славу безжалостного Перуна. Вот он и лез из кожи вон.
