А может быть, тут свою роль сыграл психологический эффект к странному чувству, вызванному нахождением внутри громадного каменного блока, добавляется ощущение необходимости проползти для этого по узкому проходу, где возможна любая западня, а малейшая неосторожность или случайность могут вызвать завал прохода. Все это казалось и страшным, и притягательным одновременно, и мы решили при первой же возможности возвратиться на плато пирамид. Такой случай представился мне гораздо раньше, чем я ожидал.
Вечером туристы нашей группы, еще изнуренные утомительной программой дня, решили отдохнуть. Вместе с Абдулом Рейсом я вышел прогуляться по живописному арабскому кварталу. Я уже видел его при свете дня, но хотел еще раз взглянуть на улочки и базар ночью, когда глубокая темнота и слабые лучи света придают всему особое великолепие. Людской поток стал меньше, но движение было еще оживленным, когда мы наткнулись на группу бедуинов, пирующих на рынке Нахасин, где торгуют кожей. Главным среди них казался надменный молодой человек в феске, с крупными чертами лица. Он заметил нас и с ярко выраженным недовольством узнал моего гида, человека знающего, но высокомерного и полного презрения к окружающим. Может быть, думал я, ему не нравится его улыбка, странно воспроизводящая гримасу Сфинкса, которую я часто замечал с некоторым раздражением на лице Абдула, или ему не по душе был его низкий голос? Сразу разгорелась жаркая словесная перепалка. И вскоре Али-Зиз, как его звали, схватил и начал трясти Абдула за одежду, что повлекло за собой отпор со стороны моего компаньона. Вскоре вся ссора свелась к мощной потасовке потерявших всякое хладнокровие противников. Драка, несомненно, могла принять и худший оборот, если бы я не вмешался и не растащил противников. Мое посредничество, которое, казалось, вначале было плохо принято с обеих сторон, в итоге помогло обрести всем передышку. Противники укротили свой гнев и с мрачным видом стали приводить себя в порядок. С достоинством, столь глубоким, сколь и внезапным, оба заключили любопытный договор чести, который, как я вскоре узнал, являлся каирским обычаем, восходящим к древности. Они должны будут уладить свой спор с помощью боксерского поединка на вершине Великой Пирамиды после того, как ее покинет последний любитель лунного света.
Каждый из противников соберет группу секундантов, и встреча, состоящая из нескольких раундов, будет проведена в самой цивилизованной манере ровно в полночь.
