А вообще такая мирная идиллия и тишина испугали. Не сама тишина, а то, что он залюбовался ею, поверил в нее. Жадно, будто вышел из подземелья, вдыхал морозный воздух так глубоко, что кружилась голова. Преодолел слабость, пошел по улице. И вдруг красота померкла. Подумал о другом: «Где дом Лены Боровской?» Лена давно не появлялась. А именно теперь хотелось поговорить. Хотя точно не знал, что конкретно мог бы сказать ей, но верил, что от разговора их могло проясниться его нынешнее положение.
Когда вернулся домой, подмывало спросить у Ольги, где живут Боровские, но просто так спросить не отважился, подступил издалека:
— Почему-то Лена не заходит…
— Заскучал? — спросила Ольга иронически и настороженно, потом сурово разъяснила: — Не до гулянок ей, на хлеб нужно зарабатывать, семья голодает.
Но ему повезло. В третий свой выход он встретил Лену на улице. Мороз в тот день крепчал, небо очистилось и горело на западе зловещей краснотой, под ногами звонко скрипел снег. Лена искренне обрадовалась, что он гуляет:
— Уже выходишь? Ой, как хорошо!
Раньше они разговаривали как давние друзья, у которых было что сказать друг другу, теперь же от неожиданности встречи растерялись, не знали, с чего начать. Разговор пошел нормально, когда Лена спросила, что он думает теперь делать, где работать, какая у него специальность. Погрустнела, услышав, что специальности у него никакой нет, не успел приобрести, с третьего курса пединститута забрали в армию. Но, узнав, что в армии он работал в редакции, повеселела. Предложила:
— Приходи к нам в типографию. Я поговорю с начальником. Он добрый, наш Ганс.
— Ваш Ганс? Добрый? — насторожился и усомнился Олесь.
Лена поняла его, усмехнулась.
— Мы зовем его Иваном Ивановичем. Ему нравится. Правда, он добрый и… доверчивый. Хорошо, что доверчивый.
Зная, что такое типография, Олесь мог представить, как можно использовать доверчивость немца-начальника.
Наверное, он вообразил себе даже больше, чем могли сделать Лена и ее друзья в то время.
— Как там наши? — спросил шепотом, оглянувшись.
Лена вздохнула.
— Целую неделю не имеем сводок.
Олесь понял, — что-то случилось с приемником, — и неожиданно для самого себя сказал:
— У одного человека есть приемник.
— У Ольги? — сразу догадалась Лена, ибо о ком еще мог знать этот паренек, возможно впервые вышедший на улицу после болезни. В глазах у Лены появилось не просто любопытство. — Вы слушаете?
— Чтобы Ольга отважилась слушать…
— О, от Ольги можно ожидать чего хочешь!
