Кащей - Германарих? | страница 32

Рис.3 Ритуальная чаша из Лепесовки (IV в.) с изображениями древнеславянских календарных символов

П.Н.Третьяков не согласен с отождествлением черняховцев с предками восточных славян: «Словом, черняховское население и раннесредневековые славяне были племенами совершенно различной исторической судьбы, жизнь которых протекала в неодинаковых условиях, в частности, в разных отношениях к римскому миру. Несомненно, что черняховские племена не являлись предками раннесредневековых восточных славян.» [1982: 14]. Однако, этот же автор, объясняя единообразность черняховской культуры (несмотря на ее полиэтничность), дает такое объяснение «исторической судьбе черняховских племен»: «Дело в том, что черняховская культура существенно отличалась от многих древних культур восточноевропейского юга, имевших ярко выраженную этническую специфику. Большинство основных элементов черняховской культуры – явление отнюдь не этническое, не самобытное, а конкретно историческое – закономерный результат длительного развития различных племен в условиях периферии позднеантичного Причерноморья. В таких условиях этнические особенности культуры этих племен были в значительной степени утрачены. Аналогичные явления наблюдались в III-IV вв. среди жителей центральных областей Европы – соседей северных провинций Рима. И здесь, как и в Причерноморье, культура характеризовалась прежде всего тем, что была создана усилиями ремесленников, представляла собой продукт развитого ремесла, труда гончаров, ювелиров, кузнецов и других профессионалов, реализующих свою продукцию на рынке. Эта культура была результатом развитой торговли, как внутренней, так и с провинциями Рима» [там же: 20-21]. Нетрудно заметить противоречие в аргументации данного автора: доказывая культурные различия черняховцев со славянскими и протославянскими племенами более раннего и более позднего времени [там же: 13-17], он сравнивает культуру общества с товарной экономикой («развитое ремесло», «рынок», «торговля») с культурами народов, живущих натуральным хозяйством. Кто же сомневается в том, что купленная на рынке посуда всегда будет отличаться от вылепленной самим хозяином? А также и в том, что образцы этой покупной посуды могут восходить к модным общеимперским типам, а отнюдь не к «самобытным»? В таких условиях «этнические особенности культуры» неизбежно должны были отойти на второй план, но ведь утрачены они не были. Например, ритуальные чары черняховцев, найденные в Лепесовке, содержат прообразы именно славянских культурных символов [Рыбаков 2000: 157-159] (см. рис.3). Таким образом, славяноязычие, по крайней мере, немалой части «черняховских племен», можно считать несомненным. Кроме того, уже говорилось, что выражение в «Слове о полку Игореве» – «вечи Трояни» как определение счастливых для предков древних руссов времен трудно связать с каким-либо другим периодом и другим местом, чем период существования Черняховской культуры в Причерноморье.