2.«Случайность» гибели Кащея, внешняя причина его гибели, «гибель от своей стрелы», «заговор». Действительно, убивает Кащея не Иван, а какая-то посторонняя сила, воплощенная в «вещей птице», «заговоренном луке» (Б.А.Рыбаков отмечает, что Иван «заговаривает» свой лук, но в былине прямо не сказано, что Настасья подала Кащею лук Ивана – еще одна «нестыковка»: по древним представлениям, хозяин может магически воздействовать на свою вещь, но все понимали, что из чужого лука стрелять трудно, и очень странно, что то ли Кащей забыл свой лук дома, то ли Настасья – такая бестолковая). Все это полностью коррелируется с сообщением Иордана о том, что главную роль в разгроме готов (во «второй» войне, условно назовем ее так в отличие от «первой», когда гунны около 375 года впервые покорили остроготов) сыграл карательный поход гуннов, то есть сил посторонних и малознакомых жителям Поднепровья. «Гибель от своей стрелы» – ср. древний русский обычай, когда бой обязательно начинает князь, первый бросающий копье [Повесть временных лет 1950 т.1: 42], имеющий параллели, например, в Древнем Риме. Если Винитарий, согласно обычаю готов, (или славяне приписали, как часто бывает, свой обычай другому племени) при объявлении войны «антам» бросил своей рукой копье «на вражескую территорию», то прилетевшая через год-два ему в голову гуннская стрела вполне могла вдохновить славянских сказителей на подобные поэтические обобщения. Про обычаи готов, к сожалению, мало что известно. Но в Скандинавии, откуда пришли готы ([Буданова Готы 1999: 91], во всяком, случае, из близкого региона, с этим согласен и В.Н.Лавров [1999: 176]), в Средние века при созыве ополчения использовали стрелы, как символ. « “…Вырезать ратную стрелу...” – рассылаемая по стране стрела служила сигналом, призывающим к оружию» [Исландские саги 1956 прим. Стеблин-Каменского: 764]. И когда Винитарий так разослал стрелу всем своим подданным, а потом получил стрелу «в глаз» (как Соловей-разбойник), то какой это великолепный эпический сюжет! В отношении же «заговора», мы знаем из истории, что война между вассальными племенами далеко не всегда побуждает сюзерена выступить в поход в защиту одной из сторон. Гунны Баламбера кочевали в сухих степях Прикаспия и навряд ли хорошо знали, что творят их «подданные» в Причерноморье, не говоря уже о том, чтобы разбираться, кто прав, а кто виноват. Поэтому, более чем вероятно, что «заговор неведомых сил» (посольство славян к гуннам) действительно был (было) и, более того, сыграл (сыграло) в решении гуннов совершить карательный поход немалую, если не решающую роль. Если представить противоположный вариант (гунны уже образовали что-то вроде позднейшей Золотой Орды XIII-XV вв., имеют единую власть, тщательно следят за своими вассалами, имеют с этой целью развитый дипломатический и разведывательный аппарат и т.д.), то с точки зрения фольклора это ничего не меняет. В этом случае «властитель степной империи» перед карательным походом в Причерноморье просто не мог бы не вызвать в свою ставку представителей союзных и зависимых племен, тем более – от непосредственных соседей мятежных готов. И эта последовательность: сначала поездка посольства к гуннам, а потом – приход войск последних, должна была в фольклоре превратиться в причинно-следственную связь (тем более, что вожди, ездившие к гуннам, в своих отчетах перед соплеменниками были склонны, вероятно, скорее преувеличивать свое влияние на гуннов, чем преуменьшать его). Что в действительности представляли из себя гунны, об этом – в следующей главе.
