3.Представляют интерес те варианты сказки, где Кащей похищает мать главного героя [Афанасьев 1958 т.1: 358-362]. Если сюжет с похищением жены или невесты слишком распространен в мире, чтобы его принимать всерьез, то сюжет о возвращении похищенной матери можно считать оригинальным и восходящим к первоисточнику. И соотнести с сообщением Иордана: «Одну женщину из вышеназванного племени [росомонов], по имени Сунильду, за изменнический уход [от короля], ее мужа, король [Германарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь» [1997: 86]. К сожалению, фраза в источнике звучит двусмысленно. Ее можно понять так: Германарих был женат, потом жена от него сбежала, за что и была наказана. Второй вариант: «муж» Сунильды вовсе не «король» остроготов, а один из его вассалов, и она расплачивалась не за свои дела, а за злодейства своего мужа, находясь, например, на положении заложницы в ставке сюзерена. Издание «Гетики» 1960 года (тот же переводчик) говорит, скорее,за второй вариант: «Одну женщину из вышеназванного племени [Росомонов] по имени Сунильду за изменнический уход ее мужа князь Германарих, движимый гневом...» (цит. по [Рыбаков 1963: 17]). Но в «Старшей Эдде» (см. выше) Сванхильд прямо названа женой Ёрмунрекка. Для данного исследования, однако, такая неопределенность достаточно безразлична. Просто потому, что в средневековом обществе (а тем более – в догосударственных образованиях) браки «монархов» (в кавычках и без кавычек) всегда были, в первую очередь, политическим делом, а отнюдь не личным. Союз племен, стоящий на пороге образования государства, мало что связывает воедино, и династические браки универсально играли очень большую роль в создании хоть какой-то скрепы для этого союза. Поэтому не имеет особого значения, чьей именно женой была Сунильда. И ее брак, и разрыв с мужем (при первом варианте), и ее нахождение в пределах досягаемости Германариха (при втором) имели, главным образом, политические причины, то есть сближение или разрыв «росомонов» с готами. Неудивительно, что фольклору эта коллизия очень понравилась – в нем также народы постоянно отождествляются с конкретными персонажами. Итак, в обоих вариантах Сунильду Иордана гораздо естественнее отождествить с матерью героя. Подробнее об этом ниже, сейчас отметим только, что именно это событие имело все шансы удержаться в памяти «росомонов» и спустя 1500 лет (но, разумеется, со счастливым концом). В некоторых вариантах сохранилось и имя похищенной - «Руса-Руса», «Русая Руса» [Рыбаков 2001: 309], что весьма показательно соотносится с титулом «княгиня россов».
