Спартаковская война | страница 36

серебра. По подсчетам журнала «Forbes» это состояние в пересчёте на нынешние деньги составило бы около 170 000 000 долларов. Однако Красс был связан не только с сомнительными денежными операциями, выбор именно данной фигуры на пост командующего делали удачным определенные организаторские способности и достаточные познания в области военного искусства. Когда-то молодой Красс воевал под командованием своего отца в Испании с племенем лузитан, сражался против италиков в Союзнической войне 90–88 гг. до н. э., затем принял активное участие в гражданской войне на стороне Суллы, возглавив значительную часть его армии. Особое расположение этого римского полководца Красс завоевал во время почти проигранной битвы у Коллинских ворот Рима в 82 г. до н. э. Командуя правым флангом, он обратил противника в бегство и тем самым вернул Сулле инициативу в бою. Тогда впервые проявилось одно из его главных качеств — умение любой ценой добиваться поставленной цели. Порой это внушало людям безотчетный страх, так как все знали, что с ним трудно и опасно иметь дело. Народный трибун Гней Синиций часто говорил про Красса: «У него сено на рогах», — имея в виду, что римляне поступали подобным образом с бодливыми быками, чтобы предостеречь прохожих (Plut. Crass. 7; Plut. Quaest. Rom. 71).

Летом 72 г. до н. э. Красс отчаянно желал доказать, что он больше, чем просто богатейший из сенаторов. Помимо денег в Риме всегда ценилась военная слава, которая тоже была своего рода капиталом, всегда с лихвой окупавшимся в политике. Отсюда стремление Красса к свежим воинским лаврам, пусть даже и в деле усмирения беглых рабов. Сенат, сделавший выводы из неудач действовавших против Спартака полководцев, наделил нового главнокомандующего в этой войне чрезвычайными полномочиями. Вступив в должность, Красс немедленно объявил о наборе шести легионов. Это была непростая задача, ведь опасная и неблагодарная «рабская война» не обещала потенциальным солдатам ни большой добычи, ни подарков после ее завершения. Многие тогда отмечали, что военное дело перестало быть приманкой для молодежи, и действительно, простые римские граждане не рвались служить в армии. В экстренных ситуациях часто возникало опасение не набрать нужного количества солдат для ведения эффективной военной кампании. Если не находилось добровольцев, то, как правило, военнообязанные [69]тянули между собой жребий, и тот, кому он выпал, беспрепятственно мог заменить себя другим подходящим рекрутом. Богатые люди и члены их семей имели все возможности заслужить благосклонность чиновников и уклониться от службы. Эта карикатурная картина якобы добровольной явки в армию демонстрировала стремление избежать ее под любым возможным предлогом. Призванные же в принудительном порядке часто оставляли желать лучшего в плане физического развития и уровня подготовки. Правда, такой влиятельный человек, как Красс, мог специально пригласить на службу сулланских ветеранов, служивших когда-то под его началом. В таких случаях испытанные вояки получали повышенное жалованье и освобождались от караулов и земляных работ. Кроме того, учитывая серьезность ситуации, за Крассом последовали многие представители знати, кто по дружбе, а кто в силу имевшихся долговых обязательств. Таким образом, среди его офицеров появились тщательно подобранные люди. Должность квестора занял Гней Тремеллий Скрофа, друг Цицерона, который отзывался о нем как о человеке старых правил, в высшей степени добросовестном. Легатами Красса, наряду с уже упоминавшимся Квинтом Аррием, стали Марк Муммий, потомок видной плебейской фамилии, и бывший народный трибун Луций Квинкций. Наверняка знаменитому римскому финансисту пришлось вложить собственные средства в ускоренный набор легионеров, но он от этого явно не обеднел. Как-то раз Красс похвастался, что может считать себя богатым до тех пор, пока в состоянии на годовой доход содержать легион солдат, а это соответствовало 4 000 000 сестерциев. Упомянувший об этом Плиний Старший (23–79 н. э.) сообщает, что богиня судьбы Фортуна подарила ему 200 000 000 сестерциев (Plin. Nat. Hist. XXXIII, 134). Соответственно, общая сумма состояния Красса равнялась годовому содержанию пятидесяти легионов