Выдохнув, Фрикке с легкой улыбкой еще раз огляделся.
Столовая, служащая одновременно залом совещаний, была стилизована под «рыцарскую» старину, такую, какой ее являло миру министерство просветительских и культурных изысканий. Вытянутое помещение с окнами шириной не более локтя, но высоченными - от пола до потолка. Вместо стекол в рамах – настоящий, тонко выделанный и пропитанный бальзамическими маслами пергамент. Для листов такого размера пришлось использовать туши крупных африканских животных, это слегка разбавляло строгую тевтонскую простоту ноткой утонченной экзотики. Пергамент плохо пропускал свет, поэтому в зале круглосуточно горели светильники, хитроумно замаскированные под трехъярусные свечные люстры на кованых цепях.
Простой дубовый стол с единственным бокалом вина строго посередине, дубовые же кресла с высокими прямыми спинками, темные резные панели, закрывающие стены и потолок – все здесь настраивало на строгую целеустремленность и сдержанность. Единственное, что радикально выбивалось из общей гаммы – огромное зеркало во всю стену, противоположную окнам. Оно зрительно увеличивало и так немалый зал до исполинских размеров, а благодаря хитрой шлифовке и огранке по краям, заставляло играть свет множеством оттенков синего. Как в фильмах тридцатых годов с незабвенной Марикой Рёкк.
Томас улыбнулся своему отражению, и зеркальный двойник ответил тем же, самыми уголками губ. Он прошел по залу, мягко ступая босыми ногами по приятно гладкой и холодящей древесине наборного паркета.
Шестьдесят лет…
Томас неспешно подошел к столу, взял бокал и отсалютовал отражению, подтянутому, спортивному человеку с очень светлыми, почти белыми волосами. Фрикке всегда брал пример с самого первого Координатора, величайшего из великих - скромного и воздержанного в привычках. Многие из сподвижников-ровесников будущего нобиля смеялись над его фанатичной приверженностью спорту и здоровому образу жизни, но где они теперь? В лучшем случае – тяжело влачат жирные расплывшиеся тела от начальственных кресел к просторным утробам специальных автомобилей. А он, несмотря на возраст, до сих пор мало в чем уступает молодым парням из «Братьев по оружию», куда не берут даже с зубными пломбами.
Он был ровесником двадцатого века, живым свидетелем ужасных и великих событий, потрясавших новый мир. И их непосредственным участником, притом отнюдь не рабочим муравьем, вкладывающим крошечную толику своего труда в общий фундамент. Нет, своими талантами, работоспособностью и стальной волей Фрикке проложил путь в священную когорту тех, то создал облик наступившего будущего, справедливо и правильно устроенного.
