Оказалось, что лагерники, в том числе и Борух, помогали копать ямки для мин. Мины расположены в шахматном порядке.
— А что это за двухэтажная развалина стоит по ту сторону заграждений? Это не замаскированный наблюдательный пункт?
— Думаю, что нет. Когда-то там была мельница.
— Борух, скажите, вы тоже заметили, что немцы не доверяют охранникам?
— Конечно, когда они отправляются на пост, им выдают только по пять патронов. Немцы держат патроны в помещении коммутатора, недалеко от центральных ворот. Там стоит немецкий охранник. Если требуется еще что узнать, скажите, мы всё сделаем.
— Наблюдайте за мельницей, ходит ли кто-нибудь туда. Это можно сделать с чердака столярной мастерской. Проследите, происходит ли смена караула всегда в одно и то же время. В дальнейшем будем встречаться с вами в женском бараке, у Люки. То, что она не понимает по-русски, может, и лучше.
Потом я пошел в женский барак. Обитатели барака сидели на нижних нарах. С ними проводили время «восточники» — так звали советских. Люди изголодавшиеся, утомленные от непосильного труда, исполосованные кнутами, обреченные на смерть. Но стоило им немного отдохнуть, как наступало оживление, особенно здесь, в обществе женщин. Каждый старался распрямить спину, глаза блестели, раздавался смех, повсюду слышались оживленные разговоры.
О чем только здесь не говорили… О войне и как пойдут дела на фронте, о странах и городах, о науке и технике, о театре, музыке, литературе, о противоречиях человеческой природы, о будущем. Здесь смеялись и плакали, целовались. И оживали давно забытые чувства: любовь, ревность и другие переживания — всё, чем живо человеческое сердце.
Мы подошли к Люке. В ней было что-то такое, что вызывало к себе доверие. Оказалось, она из Голландии. Мне только неясно было, как мы поймем друг друга. Но тут же я подумал, что, может быть, для начала это и лучше. Сидя возле нее, я смогу разговаривать с людьми свободно обо всем, что мне нужно. Мы разговорились. Я говорил по-русски. Люка по-немецки. Шлойме — на идиш. Так что беседовали с Люкой через него, и нередко получалась забавная путаница, что вызывало смех, и у нас, и у тех, кто сидел поблизости и слышал наш разговор «втроем».
С этого времени мы стали видеться с Люкой каждый вечер. Понемногу мы научились понимать друг друга. С одного моего слова она догадывалась, что я хочу сказать. Несмотря на свою молодость, она уже многое пережила.
5 октября
Прошло несколько тяжелых дней, в течение которых прибыло два новых эшелона с жертвами. Опять гоготали гуси. В один из таких вечеров сидели мы с Люкой во дворе на штабеле досок. Она много курила. Я ее спросил: — Люка, сколько тебе лет?
