— Что ты не спишь? Спи, еще ж не утро, — улыбается как-то криво мать, отводя глаза в сторону. А потом в два шага пересекает расстояние из маленькой кухоньки в комнату, опускается на колени перед ней и крепко прижимает ее к себе. — Родная моя… моя родная… душу выверну для тебя… сердце вырву из груди!
И плачет. Горько плачет, прижимая к себе Раю. От этого плача проснулись и Милочка с Соней, непонимающе смотрят на плачущую женщину, а она уже и их притягивает к себе, заспанных, таких теплых из-под толстого ватного одеяла. Таких изможденных, бледных, совсем без красок жизни и детства на лице. Целует их макушки, их «ежики», оставшиеся взамен длинных косичек, понимая, что сделает все, чтобы из этой квартиры никогда больше не вынесли умершего от голода, как вынесли маленькую «мумию», завернутую в простынь, из соседнего подъезда только что, когда она возвращалась с завода. Только не из ее квартиры!
Маленькие плоские лепешки из ржаной муки и воды, пожаренные на чуть прогорклом масле. Мишка сейчас бы не стал есть такие, подумала Раиса Ивановна о внуке, а тогда трем девочкам эти лепешки казались необыкновенно вкусными. И пусть они не наедались этими небольшими кругляшами, но, по крайней мере, теперь не болел так сильно от голода живот, обманутый на время.
А потом была эвакуация зимой 1942 года, когда всех трех девочек, ставших сестрами за эти такие длинные месяцы блокады, увезли по льду прочь из блокадного Ленинграда. Раиса Ивановна помнит, как было страшно и тревожно качаться на неровностях снежной дороги под брезентом грузовика, слушая плач детей и женщин.
Мать приедет к ним в деревню под Ленинградом только весной, когда заболеет туберкулезом и не сможет больше работать на заводе. Так и останутся они жить вчетвером до конца войны (мать Сони умрет от голода той же зимой 1942, за пару недель до эвакуации), деля не только небольшую комнату в пятистенке деревеньки, но и все тревоги по поводу пошатнувшегося здоровья матери, которой становилось все хуже с каждым месяцем.
Вчетвером вернутся в Ленинград в свою прежнюю квартиру, где от некогда бабушкиного обеденного гарнитура в восемь предметов, останется только стол на толстых ножках и три стула. Остальное было сожжено за месяцы холодов в промерзшей квартире.
Вчетвером встретят в июле 1945 года отца Раи и старшего брата Милы. И пусть они разъедутся после (Соню заберет в Киев тетка со стороны матери в 1946 году), но так и останутся одной семьей, что будет в дальнейшем делить все горести и радости, которые приготовит им судьба в будущем…
