Полки — некоторые застекленные — были заставлены книгами, а запах стоял такой, какой стоит в домах у престарелых родственников, на чердаках и в ящиках школьных столов. В проходах было не протиснуться. Как следует замахнуться и то места нет… У него за спиной послышался стук, и он подумал, что уронил книгу с полки, но, повернувшись, увидел кота. Кот обогнул Ребуса, направляясь к столу в задней части помещения. Над столом покачивалась голая лампа.
— Ищете что-нибудь определенное?
Она сидела за столом, почти полностью скрытая грудой книг. В одной руке она держала карандаш, которым проставляла цену на форзацах. С расстояния все это напоминало сцену из романа Диккенса. Вблизи выглядело иначе. Ей не было и двадцати, крашенные хной волосы торчали во все стороны. Глаза за круглыми дымчатыми стеклами очков тоже были круглые и темные, в каждом ухе блестело по три сережки, а еще одна красовалась в крыле левой ноздри. Ребус не сомневался, что у нее есть бледнолицый бойфренд с длинными дредами и манерной собачкой-левреткой, которую он водит на обрывке бельевой веревки.
— Я ищу хозяина магазина, — сказал он.
— Его сейчас нет. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Ребус пожал плечами, глядя на кота. Тот бесшумно запрыгнул на стол, потерся о книги. Девушка подставила карандаш, и кот почесался о него подбородком.
— Инспектор Ребус, — сказал Ребус. — Ищу похищенные книги. Я подумал, может быть, кто-то пытался продать их вам.
— У вас есть список?
Ребус кивнул. Он вытащил из кармана лист бумаги и протянул девушке.
— Можете оставить себе, — сказал он. — На всякий случай.
Пробежав глазами список, она вытянула губы:
— Не думаю, что это было бы Рональду по карману, даже если бы и хотелось.
— Рональд — это директор?
— Да. Откуда их украли?
— Да тут, с соседней улицы — с Баклю-плейс.
— Ну тогда их вряд ли понесли бы в ближайший магазин. Вы так не думаете?
Ребус улыбнулся.
— Логично, — сказал он. — Но я обязан проверить.
— Ну что ж, буду иметь в виду, — сказала она, складывая лист. Она сунула бумажку в ящик стола, а Ребус протянул руку и погладил кота. Кошачья лапа метнулась молнией, царапнула запястье Ребуса. Он отдернул руку, дыхание перехватило.
— Ах ты господи! — расстроилась девушка. — Распутин не любит чужих.
— Я уже понял, — сказал Ребус, разглядывая запястье со следами когтей — три полосы длиной в дюйм. Они уже набухали кровью, и капли проступали сквозь кожу. — Черт, — сказал он и приложился губами к царапинам.
