— Слыхала. Кажется, так поступают с ворами у мусульман. Ведь верно? — сказала Бьянка с самым невозмутимым видом, покосившись на свой палец. Ее выдавало только подрагивание нижней губы. Она терпела страшную боль.
— Но ведь ты же ничего не украла, не так ли?
— Нет. Жизнь — вот кто главный злодей.
Кармен де ла Крус подняла стекло и включила кондиционер.
— Ты кричи, если хочется.
Но Бьянка Лизарди никогда в жизни не кричала и не собиралась кричать сейчас.
— Твое дело рулить, вот и рули!
Пришить полуотрубленный большой палец Бьянки Лизарди стоило один миллион боливаров. Счет оплатил Хенрик Бранден, вручив солидный чек директору больницы, который сам был калекой с искусственным глазом. Палец навсегда утратил подвижность, но, по крайней мере, был на месте, и если не пытаться взять в руку больше двух тарелок, никто и не заметит, что этот палец едва не остался на полу операционной. Бьянку Лизарди оставили на ночь в больнице, и вместе с ней там осталась Кармен де ла Крус, потребовав от докторов, чтобы они ни в коем случае не говорили Бьянке, что она тут сидит и ждет, когда ее отпустят. Вместо Бьянки она поговорила со своим мужем, который пришел, чтобы подписать чек, и заметил ей, что, как ни странно, у Бьянки, кажется, на острове нет ни родных, ни друзей.
— Ничего странного, — ответила Кармен де ла Крус. — У Бьянки преувеличенные представления о любви. Это верный способ, чтобы остаться одинокой.
Клара Йоргенсен осталась на пляже с капитаном и Эрнстом Рейзером. На ее взгляд, их троица представляла собой плачевное зрелище: Эрнст Рейзер, подремывающий на неудобном пластиковом стуле; капитан, без остановки смоливший одну за другой сигарету, и она сама, вылакавшая полбутылки бурого бренди, не сказав за все время ни единого слова. Уильям Пенн посмотрел, как она сидит с остекленевшим взглядом, механическими движениями ломая пальцы. Казалось, еще немного, и она сойдет с ума.
— Клара? Может быть, тебе нехорошо?
Клара Йоргенсен медленно покачала головой, слезы вот-вот готовы были брызнуть у нее из глаз. Она попробовала встать, но тотчас же пошатнулась и ударилась боком о край стола. Капитан спокойно встал, потряс за плечо Эрнста Рейзера и сказал старику, что ему пора спать. Затем капитан взял Клару Йоргенсен за руку, и они вместе спустились к воде.
Она глядела на огоньки дома на пляже пустыми, как у куклы, глазами. Через минуту-другую она попросит капитана остановиться и подождать. Уильям Пенн достаточно выпил за свою жизнь, чтобы знать: иногда в этом состоянии даже небольшая прогулка пешком может оказаться делом непосильным. Клара Йоргенсен присела на корточки у кромки воды, ее дважды вырвало, после чего она разрыдалась. Уильям Пенн только обнял ее, не говоря ни слова, но в этот миг тишины он вдруг ощутил вину, словно нарушил данное себе слово и не выполнил какое-то давнее обязательство. Клара Йоргенсен даже не попыталась встать. В туфли ей набились камешки. Уличные фонари погасли, и только месяц отбрасывал на воду тусклый луч.
