Кстати, относительная вежливость латиносов вполне понятна — возглавлял делегацию небезызвестный Хосе Иголка. Благообразного вида кабальеро чуть за пятьдесят, с благородной сединой и ухоженной эспаньолкой, одет, как обычно, в щегольский летний костюм, что на фоне приблатненной шпаны с «имбелами» делало его и вовсе эталоном интеллигентности. В речи он также придерживался своеобразного «возвышенного штиля», никогда не опускаясь до жаргона и — боже упаси — богохульства.
Я повертел головой, пытаясь отыскать взглядом напарника. Тот, не будь дураком, где‑то схоронился. Отлично, он со своим сто третьим сойдёт за засадный полк. Так засадит, что мало не покажется.
— Добрый вечер, молодой человек! — обратился ко мне Хосе.
— Добрый, — вернул я любезность.
Однако вставать не стал — обойдутся. К тому же я занимал стратегически выгодную позицию — сидел на коленях перед квадом левым боком к гостям, а потому кобуру с пистолетом они не видели. Лишаться такого, хоть и сомнительного, преимущества не хотелось.
— Олег, сынок, — укоризненно проворковал Иголка, — ты нас расстраиваешь. Пришли гости, а ты даже встать не соизволил.
— Хосе, таких гостей гнать надо поганой метлой. Как ты с ними вообще связался? Это же шпана обыкновенная.
— Не зарывайся, пендехо! — ага, татуированный не выдержал.
Позлись, тебе это полезно.
— Карлос, мы договаривались, — мягко напомнил Иголка. И снова обратился ко мне: Олег, мне бы очень не хотелось показаться назойливым, но у нас остался один неурегулированный вопрос.
— У меня к тебе вопросов нет, — отрезал я, незаметно опуская руку к кобуре. — И не было никогда. Так что я не понимаю, о чем вы говорите, мистер.
— Не хочешь, значит, вежливо разговаривать, — вздохнул собеседник. — Жаль, сынок… Приступайте, парни.
А вот это уже лишнее! Надо что‑то делать.
— Эй, эй, полегче! — пошёл я на попятный. — Хосе, мы же давно друг друга знаем. Зачем насилие? Я немного погорячился. Приношу искренние извинения.
Улыбка озарила лицо Иголки, и он подошёл ближе, облокотившись на квад. Ай, молодец! Вот это подарок, вот это по–нашему.
— Я никогда не сомневался в тебе, мой мальчик, — доверительно сообщил мне Хосе. — И я был уверен, что все наши разногласия не более, чем недоразумение.
— Ты что‑то хотел спросить?
— Мои молодые партнёры дважды пытались побеседовать с тобой и с Вовой, — прищурился старый мошенник. — Кстати, где он?
— Понятия не имею. Ходит где‑то.
— Ну и ладно. Так вот, мы хотели побеседовать по поводу вот этой вот машинки, — он ткнул тросточкой, которую вертел в руках, в «самурай». — Нам необходимо выяснить, что произошло с её предыдущим владельцем.
