Так как я искал комнату в Тепостлане, Болл великодушно предложил мне жить., в его доме, если я буду платить за жилье. Это предложение показалось мне тогда очень соблазнительным, и я принял его с благодарностью. Я был в восторге от возможности остаться в Тепостлане и вовсе не думал о том, что в доме только две комнаты, что в нем нет воды и что там живет еще и друг Болла, которого я назову Джеком Хэнсоном. Этот обаятельный человек недавно потерял место в мексиканском ресторане, где он готовил яванские блюда, и теперь занимался изготовлением сандалий и мозаики. Меня это нисколько не смущало, так как Хэнсон бегло говорил на отоми и многих других индейских диалектах и, кроме того, был художником.
Самой поразительной чертой моих двух хозяев, которые оба сидели без гроша в кармане, было их физическое сходство — одинаковый профиль, одинаково редеющие ото лба волосы, тот же блестящий нос. Сходство этих двух людей, таких разных, так потрепанных жизнью, казалось невероятным и приводило меня в восторг, хотя я с некоторым страхом сознавал, что должен буду содержать на свои небольшие средства двух мужчин, голодных и почти всегда готовых выпить.
В тот день, когда я поселился в Тепостлане, перспектива мирного пребывания в Мексике была для меня навсегда потеряна. Слушая рассказы Хэнсона о его приключениях среди индейцев племени отоми, известных своей особенной дикостью, я решил, что мое призвание — исследовать эту страну.
Сам Тепостлан был достаточно интересен, чтобы увлечь меня на целый месяц. Из-за постоянного пьянства моих хозяев мне без конца приходилось объясняться с молчаливыми и сдержанными индейцами Тепостлана. Это общение было хотя и не совсем этнографического свойства, тем не менее довольно тесное. Оно заключалось главным образом в разъяснении подвыпившим индейцам на довольно скверном испанском языке, что мои еще более подвыпившие друзья не хотели их обидеть и что, как говорит древняя китайская пословица, «лучше меч в ножнах, чем в спине». Делал я это успешно, так что ни Джек Хэнсон, ни Алан Болл, ни я сам не имели никаких неприятностей.
Несмотря на все беспутство нашей жизни в Тепостлане, мне удалось очень много узнать, особенно о местных жителях. Обычно они редко общаются с белыми, но со мной, «хорошим парнем, что живет у этих двух красноносых дьяволов», были вполне откровенны — из-за сочувствия ко мне и из-за наших общих передряг.
Благодаря частым поездкам в Мехико и любезной помощи Густава Реглера и сеньора Игнасио Берналя, хранителя памятников доиспанской культуры, я смог прибавить к своим первым, довольно общим этнографическим наблюдениям немало сведений о древних цивилизациях, особенно о жестоких ацтеках, покоривших Центральную Мексику. Их монументальное, хотя и не очень тонкое искусство наложило отпечаток на многие более сложные, но менее воинственные культуры, которые они завоевали.
