— Мне самой написать рапорт на увольнение или Вы представите командованию информацию о моем низком моральном облике?
— К чему такие крайности? — Чернов ожидал подобной реакции.
— Ну, как же, я военнослужащая женщина, встречаясь с сирийским студентом, нарушаю приказ Министра обороны № 010, веду аморальный образ жизни. — Стала ерничать Воронова, — Так же обычно начинались комсомольские собрания, когда песочили девчонок за контакты с иностранцами?
— Так, — согласился Чернов, — Но не совсем. Во-первых, комсомольских собраний уже нет. Во-вторых, Вы не секретоноситель, поэтому несанкционированные контакты с иностранцами уже не рассматриваются, как нарушение приказа о режиме секретности. Конечно, отцы командиры могут перестраховаться и перевести Вас из штаба куда-нибудь на технику, что вероятнее всего и сделают. Но то, что не уволят, это я Вам обещаю. Правда, не могу обещать, что эта информация не обрастет никакими сплетнями, сами знаете, гарнизон у нас специфический, все друг о друге все знают.
Девушка внимательно посмотрела на Чернова. Она колебалась в принятии решения, но Игорь в этот момент не хотел ее торопить.
— Тогда что же вам от меня нужно. — Наконец, спросила Светлана.
— Помощь, — лаконично ответил Чернов, — Только помощь.
— Какого плана? — уточнила она.
— Мне нужно знать все об этом сирийце. Как сюда попал, кто у него друзья, с кем поддерживает отношения из местных, чем собирается заниматься в дальнейшем. А также, что они говорят по поводу смерти одного из своих товарищей, который недавно попал под машину.
— Вы и это знаете?
— Работа такая. — Развел руками Чернов.
— А если я откажусь, перевод на технику неизбежен? — осторожно спросила она.
Игорь в ответ только пожал плечами.
Она вновь замолчала. Около минуты в кабинете царила полная тишина. Воронова что-то про себя обдумывала, а Игорь терпеливо за ней наблюдал.
— Я не очень хорошо его знаю, — наконец, начала рассказывать она. — Мы познакомились в общежитии у Маринки Разборской. — Он на секунду осеклась, — Только не сдавайте меня, что это я Вам рассказала.
Чернов сделал жест, что будет держать рот на замке.
— Мне он не понравился, прямо скажу, — стала продолжать она, — Во-первых, он моложе меня. Мне больше нравятся мужчины в районе тридцати лет, а не эти сопляки.
Чернов понял это, как намек в свой адрес, но виду не подал, а продолжал с серьезным выражением лица, молча, ее слушать.
— Во-вторых, этими азиатами я немножко брезгую. — Она посмотрела на Чернова, ожидая его реакции, но то продолжал смотреть на нее с каменным выражением лица. — В общем, что мне о нем известно. Он в семье четвертый ребенок. С раннего детства воспитывался в какой-то военизированной организации, у них это считается высокой честью, где занимался боевыми искусствами и военным делом. В военное училище потом не пошел, по его словам, у родителей не было денег на учебу, но эта организация нашла средства для учебы в СССР в гражданском ВУЗе. Первый год он изучал русский язык в Сочи, а затем его и еще нескольких его земляков перевели в наш институт. Вот, пожалуй, и все.
