Тони Томас, фотограф, был недоволен качеством света. Он рычал на своего ассистента, и его приказания проносились мимо ушей Макейди, сливаясь со свистом ветра. С еле сдерживаемой улыбкой она следила за тем, как ассистент тащит на пляж огромный золотой рефлектор и упорно старается закрепить его на песке. Заказчик и режиссер наблюдали этот неуклюжий спектакль с каменными лицами.
— Все должно смотреться по-летнему, — настаивал один из них. — Джозеф, ты можешь сделать что-нибудь с ее волосами?
Джозеф, молодой человек деликатной наружности, наносил макияж на лица моделей так же вдохновенно, как художники пишут свои бесценные полотна: сделав мазок, он отходил на шаг назад, пристально вглядывался, затем добавлял новый штрих. Впрочем, сегодня на его лице застыло выражение недовольства. Он подошел к Мак, ступая осторожно, чтобы не нарушить гладь песка, который окажется в кадре, и попытался подколоть ее пышные волосы, чтобы убрать их с лица. Порывом ветра тут же унесло в воду пару шпилек, а остальные повисли на кончиках волос.
Мак знала, что в этом уголке земного шара будет зима, но совершенно упустила из виду, что у заказчиков свой календарь. Съемки летних коллекций одежды всегда проводились зимой, задолго до начала продаж; это относилось и к купальникам. Когда на нее никто не смотрел, она прижимала к груди бутылку с горячей водой — идеальный способ свести к минимуму эффект напряженных сосков.
Ланч состоял из зеленого салата довольно унылого вида, за которым посылали ассистента фотографа. Макейди могла бы поклясться, что видела, как сам фотограф втихую, когда никто не смотрит, уминает сырный пирог, запивая его пивом. К пяти часам она с облегчением подумала о том, что предстоит отснять последний наряд. Это был ярко-желтый купальник на молнии со смелым вырезом — ода тем временам, когда фирма «Кристи» относилась к модному дому «Бринкли», а не «Терлингтон». Как правило, финал съемки проходил в ускоренном режиме, поскольку заказчик торопился закончить работу и не задержать команду больше чем на двадцать минут сверх оговоренного срока. Это была своего рода точка отсчета, за которой следовало платить сверхурочные. Удивительно, как много съемок заканчивались именно на девятнадцатой минуте по истечении последнего часа.
Поскольку времени было в обрез, Макейди пришлось переодеваться прямо на берегу — за полотенцем, которое держал перед ней смущенный ассистент, честно старавшийся смотреть в другую сторону. Десять лет в модельном бизнесе излечили Макейди от романтических представлений о скромности, и она переодевалась быстро и деловито, как настоящий профессионал. Пока остальные искали уголок для финальной съемки, она вновь закуталась в толстый плед и крепко прижала к себе бутылку с горячей водой. Чувствуя, как из-за нехватки времени растет напряжение на съемочной площадке, она с самого ланча даже не выбралась в туалет, но сейчас почувствовала, что больше терпеть не может.
