Девушка зарделась, осторожно освободила руку, стрельнула карими глазами, испуганно приоткрыла рот при виде Гудвина и качнула головой:
— Следуйте за мной. Ваш питомец не опасен? Я раньше таких не видела.
Ощутив возмущение Гудвина, я успокоил его и объяснил девушке:
— Он — самостоятельная личность и так же опасен, как любой человек.
В деревянном срубе — госпитале — было бело, стерильно и пахло лекарствами. Он соединялся с резиденцией посредством узкого коридора, такого же, по которому осуществляется посадка на самолет, заканчивался он дверью-люком. Медсестра поднесла руку к сенсорной панели, и мы попали в солнечно-оранжевый холл под прозрачным куполом. В кадках зеленели пальмы и тропические растения с мясистыми изумрудными листьями. По фикусу, разинув клюв, лазал хохлатый красный попугай.
Завидев нас, он повернул голову… Две головы. Правая башка сказала:
— В шею гони! Всех в шею гони!
Левая с правой была не солидарна:
— Добрррый день! Чем могу помочь? Помочь?
Медсестричка хихикнула, прикрыв рот ладонью:
— Это Горыныч. Тот еще проказник.
Обогнув кадки с растениями, мы вышли к стеклянной приемной, где восседала секретарь — анимешной наружности девушка в строгом темно-синем костюме с воротником-стойкой.
— Добрый день. Чем могу помочь?
Гудвин, стоящий за моей спиной, ее ничуть не удивил.
— В шею гони! — разорялся Горыныч. — Всех — нахррен!
— Мое имя Шад, у меня встреча с Эскулапом, — сказал я.
— Моеимяшад — нахрррен! — разорялся попутай.
Девушка чуть склонила голову, посмотрела на монитор, поводила мышью и дежурно улыбнулась:
— Шеф вас ждет. Но прежде сдайте, пожалуйста, оружие.
Пришлось разоружиться, положить пистолет и нож на столик секретарши, она положила их в пронумерованные пакеты, выдала мне расписку.
— Проходите, пожалуйста.
Раздалось едва слышное шипение, и прямо в стене чуть левее конторки разъехались створки дверей, приглашая меня на широкую лестницу белого мрамора. Секретарь объяснила механическим голосом, с дежурной улыбкой:
— Второй этаж, двадцатый кабинет. Первая дверь справа по коридору.
Поднимаясь, Гудвин вертел головой и будто бы принюхивался, я поражался роскошью. Казалось, будто мы переместились в параллельную реальность, где нет бандитов, полуразваленных зданий и желтой воды. Такая себе Швейцария во время Второй мировой. Кто хочет жить, должен считаться с хилами. Вспомнились слова Эскулапа: «Мы — бедная Гильдия». Врет, как дышит, и это нехорошо. Чует мое сердце, ждет меня неприятный сюрприз.
