Радостное настроение, царившее на «народном гулянье», перемешалось с надеждами на прочный мир, доставшийся невероятно дорогой ценой. Господари-миротворцы своими победами были обязаны этим веселящимся людям, вынесшим на себе все тяготы войны.
Через два дня, 8 октября, Меттерних наконец прислал приглашение на совещание для обсуждения формата конференции. Встреча была назначена на восемь часов вечера на летней вилле министра. Меттерних просил Талейрана приехать пораньше, чтобы выслушать информацию о последних событиях.
Когда Талейран появился на вилле, Меттерних поблагодарил его за любезное согласие участвовать в совещании и сообщил, что взял на себя смелость подготовить свой план, несколько отличающийся от идей Талейрана, но вполне удовлетворительный. Француз выразил пожелание ознакомиться с проектом.
— У меня на руках его нет, — ответил Меттерних. — Генц забрал его, чтобы внести последние штрихи.
— Вероятно, о нем известно вашим союзникам, — саркастически предположил Талейран, нажимая на слово, действующее ему на нервы.
— Давайте не будем больше говорить о союзниках, — сказал Меттерних. — Нет больше союзников.
— Но есть люди, которым следовало бы стать союзниками, — заметил Талейран.
Князь напомнил Меттерниху о том, что у Франции и Австрии имеются общие интересы. По крайней мере обе страны заинтересованы в том, чтобы противостоять агрессивности России. Царь стремится завладеть Польшей, и если потакать его прихотям, то может сложиться ситуация, угрожающая безопасности Австрии. Напирая на потенциальную опасность русской Польши для Австрии, Талейран спросил Меттерниха:
— Как вы можете спокойно относиться к тому, что Россия наденет на вас узду, взяв в кольцо Венгрию и Богемию?
Меттерних холодно ответил, что Талейран, по всей видимости, не доверяет ему. Талейран так же сухо ответил: пока у него не было оснований для доверия.
Затем Талейран театрально предложил:
— Вот перо, чернила и бумага. Напишите, что французам ничего не надо и они ни с чем не соглашаются. Я готов поставить и свою подпись.
— Но есть Неаполь, и это ваша проблема, — сказал Меттерних, напомнив французскому министру о его желании вернуть на трон в Южной Италии короля династии Бурбонов Фердинанда IV.
— Она касается меня не больше, чем других, — ответил Талейран, прибавив, что восстановление верховенства закона отвечает интересам всех наций.
— Для меня это дело принципа. Тот, кто имеет законное право быть в Неаполе, и должен быть в Неаполе. Вот и все. И сейчас не только я, но и все должны желать этого.
