— В котором часу приедет доктор Балицкий? — спросила Ирена, глядя на стенные часы — приближалась полночь.
— Он сказал, как только завершит утренний обход в больнице. Видимо, около десяти, самое позднее в половине одиннадцатого. — Сестра вытирала вспотевшее лицо. — Пожалуйста, теперь и вы ложитесь, он будет долго спать. В одиннадцать мне нужно быть в больнице — вам придется целый день провести с ним.
Врач появился в квартире Завадовских в начале одиннадцатого. Обменялся профессиональными замечаниями с медицинской сестрой, собиравшейся уходить. Ирена, невыспавшаяся и встревоженная, проводила его в соседнюю комнату, подала кофе и рассказала, что произошло ночью.
— Ведь невозможно так внезапно потерять память! — говорила она с дрожью в голосе. — Он не узнает ни меня, ни своей комнаты. Может быть, это результат уколов?
— Уколов? Ни в коем случае. Но это может быть результатом действия яда, который он принял. Случается, правда очень редко, что человек именно таким образом реагирует на тутокаин. Не догадываетесь, где муж мог достать обезболивающее средство?
— Понятия не имею. Но ведь он химик, работает в фармацевтическом кооперативе. Видимо, там есть такое лекарство. Тутокаин? Что это такое?
— Как неспециалисту, — улыбнулся он ей, — скажу только, что это обезболивающее средство, аналогичное новокаину. Вызывает кроме судорог и потери рефлексов также и ретроградную амнезию[3].
— Это пройдет?
Он видел, как напряженно она следила за его губами, ловя каждое слово, и ответил, что это состояние должно пройти бесследно, хотя стопроцентной уверенности в этом у него нет.
— Почему он пытался покончить с собой? — спросил врач. — До настоящего времени вы, а не ваш муж, были моей пациенткой. Не хотелось бы вмешиваться в чужие личные дела, но, может быть, его мучила какая-нибудь болезнь, которую он скрывал от окружающих? При многих психических расстройствах человек способен убедить себя в том, что у него, например, рак, что вовсе не соответствует действительности.
— Дело не в болезни, — возразила Ирена. — Его действительно с некоторых пор что-то угнетало, но что — он скрывал от меня. Однажды я видела, как он сжег какое-то письмо. Раздавались странные телефонные звонки, после которых Янек ходил расстроенный, молчаливый… Нет, доктор! Знаю, о чем вы хотите теперь спросить. Мы были… и остаемся очень дружной супружеской парой, и ни один из нас не запутался ни в сердечных, ни в сексуальных делах. В этом я уверена.
