— Если Лила расскажет отцу, что я работаю на ФБР, то никакой информации я вам не добуду и стану совершенно бесполезен, — говорю слишком быстро, и он отчетливо видит, что прижал меня к стенке.
Если пойдут слухи, что я работаю на федералов, даже мать не захочет, чтобы ее видели со мною рядом.
— А я, может, и так считаю тебя бесполезным, — пожимает плечами Джонс. — Может, когда, кроме нас, у тебя не останется больше друзей, ты по-иному взглянешь на ситуацию.
Набираю в грудь побольше воздуха:
— Какой второй вариант?
— Обещай, что к концу следующей недели у тебя будет для меня зацепка. Накопай что-нибудь про загадочного убийцу. Что-нибудь стоящее. И никаких больше оправданий.
— Хорошо, — киваю я.
Он с силой ударяет меня по плечу затянутой в перчатку рукой.
— Я же сказал, ты выберешь правильный вариант.
И заталкивает меня в камеру к остальным.
Даника вскакивает с пола и бросается обниматься. От нее слегка пахнет пачули, а глаза покраснели от слез.
— Прости. Ты, наверное, так злишься на меня. Но мы не собирались этого делать. Не волнуйся. Мы бы никогда…
— Никто и не злится, — успокаиваю я ее, а сам вопросительно оглядываюсь на Сэма с Лилой.
— Они обещали нас выпустить… — Сэм замолкает, не зная, как продолжить. — Если согласимся пройти тест.
— Тест?
Как же хочется придушить Джонса, прямо здесь. Конечно же, у него на уме был еще какой-то идиотский план.
— Тест на гиперинтенсивное гамма-излучение, — устало объясняет Лила.
Со всей силы ударяю кулаком по белой стене. Больно, а толку, естественно, никакого.
— Кассель, мы не будем проходить тест, — обещает Даника.
— Нет. Вы должны. Вы оба. А потом выйдете и кому-нибудь позвоните из наших.
Адвокаты Захарова наверняка в два счета вытащат отсюда его дочь, даже не сомневаюсь. А я? Ну, дедушке, скорее всего, потребуется чуть больше времени, но ведь федералам нужна информация, поэтому им придется помочь.
— Но тогда они поймут, что вы оба… — снова начинает Сэм.
— В этом вся прелесть теста, — соглашается Лила. — Его отказываются пройти только те, кому есть что скрывать.
— У них нет законных оснований, — упрямо качает головой Даника. — Нас и здесь держат незаконно. Не оформили как следует, не зачитали права. Мы не совершили никакого преступления. Яркий пример правительственного злоупотребления властью и предубеждения против мастеров.
— Да ну? — усаживаюсь на пол рядом с Лилой.
Я ехидничаю, но все равно не могу не восхищаться Даникой: первый раз попала в подобную передрягу, в тюрьму, а все равно озабочена тем, что правильно, а что нет.
