На следующий день на занятиях я ничего не соображаю. Пишу на двойку контрольную по физике и совершенно непотребным образом спрягаю французские глаголы. Французский, слава богу, мне вряд ли понадобится — зачем наемному убийце французский? Разве что буду, как те киношные красавчики, путешествовать по всему миру и попутно воровать драгоценности. А вот физика, возможно, пригодится — высчитывать траекторию полета пуль.
В обеденный перерыв звоню Баррону. Что угодно — лишь бы не идти в столовую. Там Даника и Сэм, а что я им скажу? Только врать опять придется. А еще Лила. А ей надо бы наврать, но я не знаю как.
— Привет, Баррон. Пицца по вторникам — все в силе?
Голос у брата спокойный. Такой обычный. Я почти готов немного расслабиться.
— Мне надо кое-что у тебя спросить, с глазу на глаз. Ты где?
Проходящая мимо учительница бросает на меня неодобрительный взгляд. Ученикам не полагается в школе звонить по мобильнику, даже на переменах. Но я старшеклассник, поэтому она ничего не говорит.
— Веселимся вовсю. Остановились в гостинице «Нассау». Такое пафосное место.
— Вы в Принстоне.
Отель прямо в центре города, в пяти минутах ходьбы от дома Вассерманов. Я содрогаюсь от ужаса, представив, как мама Даники и моя мама стоят в одной очереди в магазине.
— Да, — смеется брат. — Ну и что? Мама сказала, что вы всех сделали в Атлантик-Сити, поэтому нужно все начинать сызнова и на новом месте.
И с чего я решил, что Баррон поможет матери? Он только потакает ей во всем и делает еще хуже. Ох, брат же говорил на похоронах про какую-то картину. Как я не понял сразу, к чему все идет!
— Ладно, неважно. Давай где-нибудь встретимся часов в шесть? Я смогу улизнуть с ужина и пропустить самостоятельную работу.
— Да мы прямо сейчас приедем. Ты что? Мама же сможет тебя отпросить. Поедим суши.
— Конечно, договорились.
От Принстона ехать минут двадцать, но они появляются только через полтора часа. Я как раз занимаюсь работой над ошибками: сплошное мучение — ведь контрольную по физике я провалил исключительно по глупой невнимательности.
Когда меня вызывают в учительскую, вздыхаю от облегчения.
Баррон в сером костюме с отливом вальяжно облокотился о секретарский стол. Очки черные нацепил. Мама тоже в черных очках, наклонилась и подписывает какую-то бумагу. На ней огромная черно-белая шляпа, черные перчатки и черное платье с глубоким декольте, волосы убраны под дорогой шелковый шарф.
