— А ты тот еще фрукт, — качает головой агент Джонс.
Пытаюсь казаться скучающим, а сам внимательно его изучаю. Низенький и приземистый, как бочонок, редкие русые волосы пшеничного оттенка, над тонкой верхней губой — шрам. Пахнет от него лосьоном после бритья и несвежим кофе.
Ко мне наклоняется Хант:
— Знаешь, невиновные люди обычно очень расстраиваются, когда попадают к федералам. Требуют адвоката, кричат о нарушении прав. А вот преступники спокойны, прямо как ты.
Он выше коллеги, более худощавый и старше — в коротко стриженных волосах пробивается седина. В его голосе странные модуляции — будто обращается с кафедры к пастве. Наверняка кто-то из родственников — священник.
— Это потому, что подсознательно преступники хотят, чтобы их поймали, так психологи говорят, — вторит Джонс. — Как думаешь, Кассель? Хочешь, чтобы тебя поймали?
Пожимаю плечами:
— Кто-то слишком увлекается Достоевским.
Хант усмехается.
— Так вот чему вас учат в этой распрекрасной частной школе?
— Да, именно этому нас там и учат.
В его голосе такое откровенное презрение, что я делаю себе мысленную пометку: «Он думает, мне в жизни все дается легко, а это значит, ему самому ничего легко не давалось».
— Слушай, пацан, — прокашливается Джонс, — двойная жизнь — не шутка. Мы все знаем про твою семью. Мы знаем, что ты мастер.
Замираю, словно примерзаю к стулу. Как будто кровь застыла в жилах.
— Я не мастер.
Убедительно получилось или нет? Сердце учащенно бьется, в висках пульсирует кровь.
Хант берет со стола папку и достает какие-то бумаги. Что-то знакомое. Точно! Такие же бумажки я стащил из клиники сна. Только на этих значится мое имя. Это же результаты теста!
— После того как ты сбежал из клиники, доктор Черчилль послал это нашему сотруднику, — рассказывает Джонс. — Результат положительный. Парень, у тебя гиперинтенсивное гамма-излучение. Только не говори, что не знал.
— Но ему же не хватило времени, — мямлю я оторопело.
Вспоминаю, как понял, что собирается сделать доктор, и сорвал с себя электроды, как выбежал из кабинета.
Агент Хант все прекрасно видит:
— Получается, вполне хватило.
Тут они решают смилостивиться и предлагают мне перекусить. Агенты уходят, а я остаюсь один в запертой комнате. Бессмысленно пялюсь на листок с записью собственных гамма-волн. Одно понятно — я влип, основательно и наверняка.
Достаю мобильник. Стоп — они же ведь именно этого и ждут? Чтобы я кому-нибудь позвонил. И о чем-нибудь проболтался. Даже если за стеклом никого нет — здесь наверняка повсюду звукозаписывающая аппаратура; комната-то предназначена для допросов.
