– Скучно все время лежать-то, – сказал Сизов.
– Чего? Вкалывать – вот это скучно. А лежать да мечтать – милое дело.
– О чем мечтать?
•- Хотя бы о воле.
– А на воле?
– О полноценных червончиках.
– Зачем они тебе? Напиться и в тюрьму попасть, чтобы тут снова мечтать о воле?
– Ну не-ет! – Парень приостановился, дернул носилки, просипел в спину Сизова: – Грабануть бы покрупнее, завязал бы, вот те крест, завязал. Уж я бы придумал, как жить, придумал бы.
– Не выйдет.
– Чего?! – заорал парень, словно у него уже отнимали его еще не приобретенный кус.
– Если теперь не знаешь, потом не придумаешь…
И тут сзади грохнул выстрел. Они разом бросили носилки, отскочили, оглянулись. На тропе, где только что прошли, быстро поднимался на задние лапы огромный широкий медведище. Конвоир судорожно дергал затвор. В один миг медведь оказался возле него. Тот безбоязненно сунул ствол в глубокую свалявшуюся шерсть, нажал на спуск, но затвор только тихо щелкнул. В то же мгновение тяжелые лапы опустились на его спину, подтянули к себе, рванули когтями снизу вверх, задирая гимнастерку, из-под которой вдруг фонтаном брызнула кровь, ослепительно алая на белой обнаженной коже.
Они стояли, оцепенев от ужаса, смотрели, как крючковатые когти кромсали обмякшее тело, не было у них сил ни бежать, ни кричать. Медведь вскинул голову, уставился маленькими глазками на оцепеневших людей и вдруг коротко рявкнул. И этот рык словно бы подтолкнул их. Не помня себя, они кинулись в кусты, помчались напрямик через буреломы, через чащобу. Ветки хлестали по лицу, острые сучья рвали одежду. Они падали, вскакивали, снова бежали, слыша за собой страшный шум погони.
Первым опомнился Сизов. Остановился и ничего не услышал, кроме своего частого и хриплого дыхания да глухого хруста веток в той стороне, куда убегал Красюк.
– Эй, стой! – крикнул он. – Медведя-то нету!
Слепой страх прошел, и теперь ему было стыдно самого себя. «Отвык, отвык от тайги, – думал Сизов. – От озлобленного раненого медведя разве уйдешь? А терять голову – самое последнее дело».
Он пошел следом за Красюком и скоро оказался у невысокого обрывчика, с которого, серебристо поблескивая, спадал неширокий водопадик. Красюк стоял на коленях у самой воды и пристально рассматривал небольшой камень, который он держал в руках.
– Что нашел? – спросил Сизов, подходя к нему.
Не отвечая, Красюк сорвал шапку, сунул туда камень и кинулся в плотный подлесок, стоявший на краю поляны.
