– Совсем заплутал, – отрешенно сказал человек, пристально вглядываясь в Чумбоку.
– Моя твоя знает…
– Где Иваныч? – перебил его человек.
Он отступил с тропы, давая дорогу лошадям. И вдруг судорожно дернулся, услышав тихий удивленный возглас:
– Юра? Красюк?!
Онн стояли друг против друга и молчали. Но вот Красюк начал горбиться, словно спина не держала его, и вдруг упал на колени.
– Ив-ваныч!! – по-медвежьи проревел он. – Валентин Иваныч! По-помилосердствуй! Конец, видно, мне…
– Ну, Юра! – растерянно проговорил Сизов, пытаясь поднять его. Оглянулся: люди стояли вокруг, молча глядели на них. – Вставай. Есть, поди, хочешь.
Он торопливо развязал мешок, достал то, что попало под руку из приготовленного в дорогу – кусок пирога с капустой, отстегнул флягу с еще не остывшим крепким чаем.
Красюк жадно жевал пирог и смотрел на Сизова незнакомыми жалостливыми глазами.
– Я ведь к тебе… шел, – сказал он, торопливо глотая куски пирога, и слова его с трудом можно было разобрать. – Обозлился прошлый раз… Думал, все, продал кореш… Ушел, на себя понадеялся… – Он вдруг вскинул потеплевшие глаза, спросил: – А что, война кончилась?
– Нет, Юра, не кончилась. Только начинается война-то. – Сизов помедлил, словно раздумывая, говорить или нет. – Плохо дело-то, Юра. На днях немцы… Киев заняли…
– Брось трепаться, – засмеялся Красюк и от смеха закашлялся. – Не может такого быть.
– Заняли, Юра,
– У меня ж там мама…
Он перестал есть и молча, с надеждой смотрел на Сизова.
– Как же так? А чего же наши?
– Драка идет, Юра, о какой и не думали. До конца, насмерть. Тысячами люди гибнут.
Красюк долго молчал, думал. Потом полез за пазуху.
– На, – сказал он, подавая самородок. – Тебе верю. Пускай на это хоть пушку сделают.
Подошел Ивакин, взял самородок, поцарапал ногтем, прикинул на руке вес и, ничего не сказав, вернул Сизову, отошел.
– Ты вот что, Юра, – сказал Сизов, подавая самородок Красюку. – Сам его отнеси.
– Куда?
– В поселок. Придешь в милицию, расскажешь…
– Они же мне… на полную катушку.
– Авось и не на полную. Сам ведь придешь. Скажешь, бежал от медведя, а потом заблудился.
– Пошли вместе, Иваныч? – тихо попросил Красюк.
– Нет, Юра. Получится, что я тебя поймал и привел. А ты должен сам, понимаешь? Совсем иначе будет: пришел сам. И самородок сдашь. Все-таки зачтется.
– На войну буду проситься, – сказал Красюк.
– Я тоже просился. А мне говорят: тут твой фронт, Стране металл нужен.
– Пока ты его добудешь, война кончится.
