За деревенским частоколом выстроились парни-подростки, девушки, женщины — все, кто хотел сражаться и хоть как-то умел держать в руках лук. Мужчины выдвинулись вперед, укрываясь за фашинной преградой — легкий снежок уже начал затирать ее белым, словно не в силах терпеть ее коричневого росчерка на ослепительном покрывале полей.
Вперед выслали дозоры. Сам же воин, столь решительно вставший во главе деревенского ополчения, с пятью десятками самых крепких мужиков укрылся в лесном выступе, далеко вдавившемся в покрытые снегом, точно праздничной скатертью, поля.
И скоро, очень скоро на эту скатерть суждено было щедро пролиться алому.
Ждать пришлось недолго. Раздались заполошные крики дозорных, кто-то замахал шапкой: «Идут! Идут!»
Мужики подхватили копья и вилы. Самое главное — не допустить гоблинов в ножи, удержать их подальше от себя — и тогда, быть может, удастся продержаться, пока не подоспеет конница Звияра.
Многие нетерпеливо поглядывали на юг, на ведущий к Мосту тракт — вот-вот из снежного марева должны вынырнуть силуэты окольчуженных всадников, и тогда с гоблинами пойдет совсем иной разговор.
Однако это оказались вовсе не гоблины, а бежане из Глущобы — благодаря гному они успели уйти, угнав с собой скот и вынеся добро.
— Не, никого не видели, — отвечали они на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. — Успели ноги унести, не до того было — по сторонам пялиться.
Оказалось, что глущобные успели удрать в самый последний момент. Едва они дотащились до Тупика, едва мужики разобрали немудреное оружие — в лесу взвыли гулкие гоблинские трубы, над деревьями взлетели разноцветные огни сигнального фейерверка, и зеленокожие, подбадривая себя истошным визгом, густой оравой без всякого строя ринулись в атаку.
Впереди, вздымая тучи снежной пыли, рвались те, кого гоблины, наверное, считали своими панцирниками. Разумеется, все их панцири на самом деле были всего лишь кожаными куртками с набитыми на них круглыми бляхами, выточенными из деревянных кругляшей. На головы гоблины первых рядов напялили нечто вроде деревянных горшков — как бы шлемы.
Настоящие воины могли б презрительно рассмеяться, увидав подобным образом вооруженное воинство, но мужички Тупика боязливо попятились — никогда еще им не доводилось видеть столько зеленокожих разом.
— Стреляй, стреляй, братва, стреляй, пока кишки нам не выпустили! — завопил тот самый бородач, что едва-едва не оказался во главе ополченцев Тупика. — Стреляй, тудыть вас и тудыть!
