Ниакрис не ответила. Отчего-то навалилась странная усталость, и гнев на ее спутника куда-то отступил — он и впрямь не смеялся, он жалел ее, этот непонятный спутник, неведомо откуда взявшийся на ее дороге и отчего-то упрямо не желающий оставить ее в покое, ищущий неприятностей на свою голову…
— Говорю, жаль, что ты решила умереть, — видя, что Ниакрис вновь замкнулась в себе, повторил монашек. — Ты сама не знаешь, насколько богато ты одарена. Магически, и… — он запнулся, — и вообще. Ну что тебе в этом некроманте, или как там его зовут! Твоих родных — а я не сомневаюсь, что он убил твоих родных, — уже не вернуть. Идти же в одиночку казнить врага, такого врага — это значит обречь не только себя, но и свою месть. Почему бы тебе не…
— Довольно, — на сей раз Ниакрис произнесла эти слова чуть слышно, но монашек осекся тотчас — за негромким, словно бы и лишенным эмоций голосом бурлила едва-едва сдерживаемая сила магии, готовая в любой миг сорваться с тонкой привязи. — Довольно, монах. Все, шутки кончились. Ты меня понял.
— Да, я тебя понял, — после недолгого молчания горько сказал монах. — Я понял тебя… и теперь-то уж точно от тебя не отстану.
— Почему?
Монах пожал плечами с деланым равнодушием:
— Должен же кто-то вытаскивать тебя, когда все закончится!..
Он не уточнил, что, чем и как должно закончиться, а Ниакрис не стала ни о чем спрашивать. Однако, засыпая в тот вечер подле умирающего костра, она даже сквозь подступающий сон чувствовала на себе пристальный взгляд застывшего, словно изваяние, монаха в алой рясе.
* * *
После этого весь оставшийся до Проклятых гор путь они почти не разговаривали. Монах по-прежнему ничего не ел, почти не пил, и чем существовал — непонятно. Странники миновали запустевшую, позаброшенную местность — поля еще не успели как следует зарасти, а с домов еще не сорвало крыши и не повалило заборы; судя по всему, люди ушли отсюда не так давно. Монах предложил было зайти в одну из брошеных деревень перевести дух — однако Ниакрис категорически воспротивилась. Ее второе зрение позволяло видеть, кто свил себе гнезда возле покинутых людских жилищ. Нет, она не испугалась бы и их, она сейчас вообще не боялась никого и ничего, но… не следует предупреждать Врага задолго до своего появления. Ниакрис надеялась, что ее первый и единственный бой будет в замке ненавистного чародея, не раньше. Долгой магической войны, понимала она, ей не выдержать.
Монах всю дорогу тоже не пытался с ней разговаривать, только смотрел как-то странно, Ниакрис готова была поклясться — чуть ли не с нежностью. Впрочем, какое ей дело до этого случайного спутника?.. Хочет идти — пусть идет, глядишь, и в самом деле пригодится, а остальное ее не касается.
