Пока ребята раздевались, они слышали, как сестра, заглядывая в их курортные книжки, отдавала распоряжения: «Носочки!», «Чулки!», «Варежки!», «Трусы!», «Шаровары!», «Общая!».
В грязевом зале расставлены деревянные топчаны, покрытые специальными простынями — «бинтами» и одеялами.
Из ведер, подвезенных на маленьких платформочках-вагонетках, грязевщицы в длинных белых фартуках из клеенки, с засученными по локоть рукавами вываливали горячую грязь на эти топчаны. Получался грязевый матрасик. Дежурная сестра измеряла температуру грязи, затем больных осторожно клали в эту горячую постель. Грязевщица ловко замазывала ребят грязью, запеленывала простыней и укутывала толстым шерстяным одеялом. В этом целебном тепле лежать очень приятно. И многие из ребят начинали сладко подремывать.
Мите сделали «чулки» и выше, на бедро, положили грязевую аппликацию. Над его топчаном сестра повесила песочные часы, чтобы он следил за временем.
— Когда весь песок высыплется из трубочки, значит прошло десять минут, — объяснила она.
Фредику были назначены «шаровары» и руки его оставались свободными. Он выковыривал из-под простыни грязь и маленькими кусочками швырял ее в сладко дремавших ребят. Ребята поднимали крик.
— Это он… он! — показывал на Митю Фредик…
— Не я, — протестовал Митя.
Валерочка сидел за отдельным столиком, опустив в глубокий таз с горячей грязью локоть правой руки. Левая не оставалась без дела. По примеру Фредика он за спиной сестры швырял лепешки грязи в ребят. Нечаянно Валера попал в пожилого инвалида.
— Как тебе не стыдно, такой большой, а балуешься, — устало сказал тот.
Валерочка сидел с безмятежным видом, но в душе ему было стыдно.
— Это он, он, — осклабился Фредик, указывая на Митю.
Сестра подошла к Мите и посмотрела на его руки. Чистые. У Фредика руки были в грязи, у Валерочки — тоже. Грязевая сестра сделала строгое замечание им обоим и предупредила санаторную сестру:
— Если ваши дети будут безобразничать, мы их больше не примем.
Глава девятая. У директора
— Вы по поводу Улыбина?
— Да.
— Садитесь, пожалуйста! — и директор школы № 1 подвинул Светлане Ивановне кресло.
— Улыбин остался в четвертом классе на третий год. Учителя к нему домой ходили. Матери никогда нет. Да и его застать дома было трудно. Вечно где-то рыскает. Совсем отбился от рук. Много раз мы обсуждали его на педсовете.
— А пионеры? Какие меры принимали они? — робко спросила Светлана Ивановна.
Директор махнул рукой.
— Всякие. Ничего не помогало. Совет дружины исключил его из пионеров.
