В течение долгих недель мы оставались без объектов исследования, несмотря на наши переговоры с руководством и обслуживающим персоналом больницы, к которым мы обратились от имени университета. И поскольку мы заявили, что университет нуждается в особых экземплярах, нам не оставалось ничего другого как находиться в Аркане даже в период летних каникул.
И наконец, удача улыбнулась нам, предоставив возможность получить почти идеальный экземпляр. Молодой рабочий крепкого телосложения, утонувший накануне утром в Саммарском болоте, был захоронен на средства города сразу же и без бальзамирования.
После обеда мы осмотрели свежую могилу и решили приняться за работу после полуночи. Предстоящее занятие было не из приятных, но тогда мы еще не испытывали того страха, в который нас ввергли последующие опыты. Мы взяли лопаты и лампы и начали копать землю. Это была долгая и грязная работа с налетом мрачной поэзии, которая, что, возможно, понравилось бы поэту, но отнюдь не ученому. И мы очень обрадовались, почувствовав, что наши лопаты наткнулись на дерево. Когда гроб был полностью откопан, Уэст спустился в яму, поднял крышку и вытащил тело. Я тоже спрыгнул в могилу, и мы вытолкнули труп наверх. Все это сильно било по нервам, особенно негнущееся тело и застывшие черты лица нашей первой добычи. После этого мы затратили много усилий, чтобы придать месту первоначальный вид. Необходимо было уничтожить все следы нашего пребывания. И нам это удалось. После того, как последний ком земли лег на свое место, мы затолкали труп в мешок и направились к старой ферме.
На импровизированном хирургическом столе при мощном свете лампы нашему взору предстал крепкий широкоплечий молодой человек, явно плебейского происхождения. На его застывшем лице не было даже намека на какой-либо интеллект. Типичное здоровое животное без видимых отклонений и, возможно, с самой простой и здоровой физиологией. Сейчас, с закрытыми глазами, он казался спящим, но осмотр, проведенный моим другом, не оставлял сомнений в его смерти.
У нас было, наконец, то, о чем Уэст мечтал все это время: мертвое тело, в которое предстояло впрыснуть раствор, приготовленный в соответствии с его теорией.
Наши нервы были напряжены до предела. Мы сознавали, что у нас было очень мало шансов на полный успех и, конечно, боялись неожиданностей, которые могли возникнуть в случае удачи и были непредсказуемы. У нас появилось беспокойство относительно умственного состояния существа и его возможных действий, так как в момент смерти могли быть повреждены несколько очень чувствительных клеток мозга. Лично у меня представление о "душе" в ее традиционном понимании находило определенный отклик, и я испытывал волнение при мысли, что кто-то вернувшийся с того света раскроет мне его секреты.
