— Но Мэй здесь больше нет. К тому же она тоже не подходит по возрасту. — Сказав так, мистер Фолкерк понял, что выбил оставшуюся почву из-под ног Тары. И ему захотелось ее как-то утешить. — Не переживай, Тара, — улыбнулся он ей. — Путешествие в Шотландию наверняка будет для тебя интересным. Тебе понравится, вот увидишь!..
Но Тара теперь смотрела на него с настоящим отчаянием.
— Когда мне придется… уехать, сэр?
— Сегодня после обеда, — вздохнул мистер Фолкерк, несколько огорченный, что развеселить Тару ему не удалось. Ну что тут поделаешь… Он выполняет чужую волю, значит, и она тоже должна подчиниться ей, как и он. — Я заеду за тобой в третьем часу.
— Ох, сэр…!
В этом восклицании было столько чувств сразу, что оно оказалось трогательней любых слов. И тихо, так тихо, что он едва мог расслышать, Тара спросила:
— Я ведь не могу отказаться… нет?
— Нет, Тара, не можешь, — твердо и глядя ей прямо в глаза, сказал мистер Фолкерк. И объяснил: — Этот приют принадлежит его светлости герцогу Аркрейгскому. Если он решит затребовать кого-то из проживающих здесь сирот, никто не вправе ему отказать, даже миссис Бэрроуфилд.
У Тары вырвался вздох, исходивший, казалось, из самых глубин ее слабенького существа. Но слабенького лишь физически — в ней чувствовалась большая душевная сила и стойкость.
— Я буду готова, сэр, — негромко вымолвила она.
Мистер Фолкерк не мог не восхититься тем мужеством и чувством собственного достоинства, которые не позволили ей и дальше настаивать на своем. Повернувшись, он направился в сторону коридора. Уже прикрывая за собой дверь, он услышал сзади многоголосый и радостный детский крик:
— А теперь сказку! Сказку! Ты обещала нам сказку!
Мистер Фолкерк осторожно зашагал вниз по лестнице, не без оснований опасаясь, что пришедшие в негодность ступени могут не выдержать его веса. Впрочем, ему удалось спуститься безо всяких происшествий. Подхватив шляпу и набросив на плечи плащ, он решительно направился к входной двери. У него не было ни малейшего желания продолжать беседу с миссис Бэрроуфилд. К тому же он подозревал, что та давно успела уснуть в своем кресле, переваривая выпитое, сказанное и услышанное.
Оказавшись на улице, он еще раз взглянул на приют. Вне всяких сомнений, зданию настоятельно требовался ремонт: краска на рамах давно облезла, дверь выглядела просто ужасно, дверной молоток почти почернел без необходимой ему полировки… Герцогиня Анна пришла бы в неописуемый ужас, мелькнула у него мысль. И он тут же пообещал себе, что непременно займется всем этим, как только получит разрешение на то герцога.
