Глаза Пауля разве что молнии не метали, но вкупе с запахом выглядело это не грозно, а скорее комично. Это понимали все, в том числе и сам Пауль. Киборг же тем временем достал тот самый кухонный нож, внимательно осмотрел лезвие, удовлетворенно кивнул… Похоже, именно этот кивок был тем самым недостающим штрихом, после которого пленный начал колоться, как сухое полено.
Спрашивал Артур сам, жестко пресекая любые попытки Карины влезть в процедуру допроса. Голос при этом у него становился настолько металлическим и лязгающим, что казалось, еще немного — и изо рта посыплются искры. Неудивительно, что девушка быстро потеряла интерес к возможным попыткам узнать что-то, интересующее ее, да и, честно говоря, ничего особенно не интересовало — накатила апатия, стало клонить в сон. Вначале Карина еще прислушивалась к тому, что спрашивал киборг, но быстро потеряла нить разговора. Единственным, что она сумела понять, была огромная разница между тем, как было принято спрашивать у них, и тем, как вел допрос Артур. Масса вопросов, абсолютно, казалось бы, не связанных друг с другом, многие требовали в качестве ответа только «да» или «нет». Задавал их киборг очень быстро, хотя порой у Карины создавалось впечатление, что он повторяет одни и те же вопросы, только формулирует их по-разному. Любая пауза или попытка обдумать ответ тут же прерывалась коротким, жестким тычком, причем Артур явно знал, куда бить, — даже несильное касание приводило к тому, что Пауль корчился от боли. Смотреть на это было неприятно и, вдобавок, очень быстро наскучило. В общем, Карина уже начала проваливаться в сон, когда Артур вдруг быстро ткнул Пауля в шею, и глаза пленного мгновенно закатились. Тело мешком осело на землю, а киборг спокойно заметил:
— Больше ничего интересного он не знает. Пускай немного отдохнет. Надо будет запереть его в какую-нибудь тюрьму — мало ли, вдруг пригодится.
— Но ты же обещал его не трогать, — напомнила Карина, покрутив головой, чтобы отогнать сон.
— Я обещал его не убивать и не калечить физически, — педантично уточнил киборг. — Про свободу я ничего не говорил. Более того, учитывать надо слово, данное человеку.
— А он что, не человек?
— Враг, в зависимости от ситуации, может не считаться человеком, либо считаться человеком с ограничением в правах, либо…
— Все, ясно, ясно, — замахала руками девушка. — То есть хочешь сказать, что, будешь ты держать слово или нет, зависит только от выгоды?
