Царский приказ | страница 53
Отец Стефан дал себе слово непременно переговорить с Максимовым и употребить все усилия к тому, чтобы заставить его сойтись с супругой, но отложил исполнение этого намерения до того дня, когда Кетхен будет присоединена к православной церкви. Это событие должно было совершиться 25 марта, в день Благовещения. Так решила сама Кетхен, пылавшая восторженным обожанием к Пресвятой Деве.
VII
Разумеется, Мишка решил скрыть от барина про свое свидание с Анисьей; но мысль о том, что она исполнит свое обещание, явится к ним, что барин увидит ее и уже тогда нельзя будет не сознаться, что, встретившись с нею на улице, он вступил с нею в разговор и выболтал ей, где они живут, так беспокоила его, что Максимов обратил наконец внимание на его растерянный вид и раза два спрашивал, что с ним. Мишка потуплялся и тоном, требующим расспросов и приказания сказать правду, отвечал: «Ничего-с!» Но барину было не до того, чтобы интересоваться секретами своего слуги; он был слишком поглощен собственными заботами, которые осложнялись с каждым днем самым неприятным для него образом.
Его покровительница, графиня Батманова, выхлопотала ему место у рязанского губернатора и настаивала на том, чтобы он немедленно оставил службу в Синоде и ехал в Рязань. Она даже предлагала ему денег на поездку. Но покидать Петербург в том двусмысленном положении, в которое поставил его царский приказ, Максимову казалось невозможным. Здесь ему все-таки не так тяжело жить, как в провинции: здесь люди так поглощены своими интересами, что долго заниматься чужими делами не станут, и можно так устроить свою жизнь, чтобы быть совершенно одному, а там это невозможно. Именьице его отца близко от Рязани; старика Максимова все уважают и любят; захотят познакомиться с его сыном, вздумают, пожалуй, сватать его! Как избежать того, чтобы не смотрели на него как на жениха? Его тайна откроется, и можно себе представить, какие поднимутся по этому поводу сплетни и клеветы на него! У него мороз продирал по коже при этой мысли. Его приключение так странно, что он и сам в нем ничего не понимает; как же требовать, чтобы чужие поверили, что он не виноват в обрушившейся на него беде? Ему до сих пор по временам кажется, что все это — тяжелый сон, который рассеется, как ночной туман на утренней заре. Но — увы! — тьма сгущалась вокруг него все непроницаемее.
Впрочем, душевное настроение Максимова как нельзя лучше гармонировало со всеобщим унынием, царившем в городе.