И потом, вдруг переменив тон, спросил:
— Может, прикажете другого подарить-с?
— А есть?
— Есть-с.
— Хороший?
— Горластый соловей.
— Утренничек или ночничок?
— Ночник. Всю ночь на весь Зеленый остров так и орал… даже спать не дал, проклятый.
— А дорог?
— Помилуйте, лишнего не возьму-с.
— Нет, однако?
— Сочтемся, чего тут… сочтемся, будьте спокойны-с… Мне с вас лишнего не надо-с.
— Хорош ли только?
Флегонт Гаврилыч даже обиделся.
— Пал Осипыч! — проговорил он, заглянув в зеркало и потом мгновенно перенеся взор на Павла Осипыча. — Неужто я могу что-нибудь такое говорить перед вами… низость какую-нибудь-с! Мне, собственно, соловья-то жалко, потому попадет к какому-нибудь курицыну сыну, который и толку-то в них не понимает, а соловей-то богатый…
— Ну, ладно, милочка, приносите; буду ждать.
— Слушаю-с, принесу-с.
И, снова посмотрев в зеркало и поправив ворот сорочки, спросил:
— А как тот-то, другой-ат, поет?
— Петь-то поет, только трещит очень…
— Ах, Пал Осипыч, без треску невозможно-с! Без треску-то тысячи две рублей заплатить надо-с; да у нас здесь и нет таких… За таким-то надо в Курск аль в Бердичев ехать… да и там, слышь, немного их. А что, яичками-то запаслись?
— Купил вчера немного.
— Вы бы вот сейчас купили-с, а то Поповы так и рвут-с. Намедни купили этих самых яиц муравьиных на восемьдесят копеек, а продали потом за четыре рубля… Вот ведь как деньги-то наживают-с, не то что мы… Право, запаситесь… Теперь бабы подгородние очень много их натащили, нипочем отдают… Вот бы еще овсяночку у меня купили-с… Она полезна будет и для кенара, и для соловья…
— Что ж? Ничего, можно…
— Прикажете принести?
— Приносите, милочка, ничего, я возьму…
— Слушаю-с! — проговорил Флегонт Гаврилыч и, кивнув головой, поправил височки.
В эту самую минуту в залу трактирчика вошел мальчуган лет шестнадцати, смуглый, кудрявый, с плутовскими бегающими черными глазами, с улыбающимся веселым лицом. Он был в изодранной нанковой поддевке, в суконной фуражке, надетой на затылок, и с холстинным мешком, перевешенным через плечо. За поясом у мальчугана торчала сухая вобла, небольшая связка баранок и две бичайки (лубочные круглые клетки с холстинным колпачком, нечто вроде ридикюля). В руках у него был небольшой узелок и какая-то старая разодранная поддевка, вся в грязи и пятнах. Это был тот самый Ванятка, которому Флегонт Гаврилыч отдал приказание собраться на охоту и позвать Василия. Окинув залу быстрым взглядом и сразу разыскав Флегонта Гаврилыча, Ванятка крикнул:
