Совершенно уже стемнело, когда возвратились мы к землянке рыбака. Первое, что бросилось мне в глаза, — это небольшой стол, вокруг которого сидела компания, состоявшая из трех лиц, а именно: лысого господина, довольно тучного, одетого в парусинное пальто, и знакомых нам молодого человека в соломенной шляпе и молодой женщины в малороссийском костюме. На столике, освещенном грязной керосиновой лампой, стоял самовар, и вся компания пила чай.
— Хорошо, чудесно, превосходно! — кричал лысый толстяк, размахивая руками. — Что за ночь! что за воздух! что за ароматы! Что может сравниться с этой ночью? В каком клубе будет так вкусен чай? Только здесь и можно дышать! Только здесь и чувствуешь, что живешь… А соловьи-то! Ну, жена! — прибавил он, обращаясь к интересной малороссиянке. — Спасибо, что подняла меня, что вытащила меня сюда… Сам я никогда бы не собрался! Спасибо и тебе, племянничек, что поехал с нами… Ну, что, нагулялись ли?
— Отлично! — проговорил молодой человек.
— А я все сидел и удил рыбу. Однако вы долгонько-таки гуляли.
— Мы заплутались! — заметила молодая дамочка. — Зашли бог знает как далеко. Ну, что, господа, будете еще пить чай?
— Нет, спасибо, я сытехонек.
— А вы, Валериан Иваныч?
— Merci, ma tante [8], я больше не стану.
— Пей еще! — вскрикнул толстяк.
— Не хочу, дядюшка, благодарю. Больше двух стаканов я никогда не пью.
— Ну, как хочешь; после не пеняй!
И потом, вскочив со стула, он вдруг заговорил, размахивая руками:
— Ну-с, а теперь в лодку! В Покровское! Там поужинаем, переночуем, а завтра утром опять сюда! Я буду удить рыбу…
И потом, вдруг как будто вспомнив что-то, он поспешно проговорил, ударив себя по голове:
— Ах да! Ведь я и забыл сообщить вам, что осетры утащили у меня удочки…
— Как это? — вскрикнули почти одновременно и тетушка и племянник.
— После, после, расскажу дорогой, а теперь в лодку!.. Эй вы, гондольеры, гребцы! Где вы?
— Здесь! — послышались с берега голоса гребцов.
— Ну, идемте же! Я опять буду рулем править, а вы по-прежнему можете сидеть сложа ручки и любоваться луной. Ах, что за ночь! Как легко и просторно!.. Эй, гребцы, гондольеры, давай лодку!
И затем на берегу реки послышалось сопение, потом стук сапогов в лодке, всплеск воды и напоследок голос толстяка:
— Ну, уселся, слава богу… Ну, племянничек, сажай тетушку!
Все уселись, и толстяк запел:
Вниз по матушке по Волге…
