Выѣхавъ изъ воротъ, лошади затрусили рысцой и карета покатилась по гладкой дорогѣ въ село Хованщину, имѣніе предводителя. День былъ жаркій, красное солнце пекло немилосердо, пыль поднималась облаками и слѣдовала за каретой. Брагинъ, отвыкшій ѣздить верхомъ, отчаянно махалъ и локтями, и ногами, и какъ будто раскаивался что сѣлъ на коня. Однако ѣхать было необходимо и карета дребезжала и колыхалась катилась себѣ по дорогѣ. Вдругъ сзади кареты раздался голосъ Потапыча, кричавшаго что есть моча: стой! стой!… Карета остановилась. Оказалось что отъ сильной тряски у Потапыча опять свалилась шляпа, а покуда онъ бѣгалъ поднимать ее, перепутались лошади и пришлось ихъ распутывать. Распутавъ лошадей, поѣздъ тронулся, но начали отвинчиваться разныя гайки и пришлось опять нѣсколько разъ останавливаться и завинчивать таковыя. Абакумъ слѣзалъ съ козелъ, и такъ какъ въ карманахъ кареты ключа не было, то пришлось завинчивать гайки руками, чуть не зубами, что и заняло довольно много времени. Анфиса Ивановна, сидя въ каретѣ а выглядывая изъ нед словно воробей изъ скворечни, сердилась и ворчала. Но на ворчанье это рѣшительно никто не обращалъ вниманія.
— Скоро что ли? спрашивала она.
— Чего?
— Да Хованщина-то?
— Вотъ это отдачно! проговорилъ Абакумъ. — Только благослови Господи отъѣхала отъ дому, а ужь вы про Хованщину заговорили!
Гайки однако была подвинчены, и карета поѣхалв. Анфиса Ивановна успокоилась и прислонившись къ спинкѣ кареты даже задремала, но дремота эта вскорѣ была нарушена раздавшимся опять-таки сзади неистовымъ крикомъ Потапыча. Оказалось что запятки отвалились прочь и Потапычъ, запутавшій было ремни за руки, тащился за каретой, едва не лишившись совершенно рукъ. Кое-какъ распутали отекшія рука Потапыча, но такъ какъ запятокъ уже не существовало, а козлы отличались лишь вышиной, а не шириной, то и пришлось посадить Потапыча въ карету рядомъ съ Анфисой Ивановной, что въ сущности вышло весьма эффектно, принимая въ соображеніе треугольную шляпу надѣтую поперекъ и ливрею съ краснымъ воротникомъ. Карета заколыхалась, попадавшіеся мужики принялись кланяться и Анфиса Ивановна, думая что поклоны эта адресуются ей, тогда какъ въ сущности они посылались Потапычу, видимо была довольна и углубившись въ карету принялась мечтать о предстоявшемъ свиданіи съ предводителемъ и важности возложеннаго за нее порученія; но мечты эти поминутно прерывались шляпой Потапыча, которою онъ долбилъ Анфису Ивановну прямо въ високъ.
