— Что же вамъ безпокоиться, къ становому могу съѣздить и я.
— Нѣтъ, ужь я самъ.
— Я думаю, началъ Асклипіодотъ, — слѣдуетъ на Скворцова подать просьбу за клевету…
— За какую клевету? спросилъ отецъ Иванъ.
— Очень просто. Въ кражѣ денегъ онъ уличалъ меня, а теперь пишетъ что деньги нашелъ. Значитъ клевета….
— Нѣтъ ужъ, клеветой этою мы обижаться не будемъ….
Асклипіодотъ замолчалъ. Подали чай.
— А у насъ здѣсь новость! проговорилъ Асклипіодотъ.
— Что такое?
— Общество составилось.
— Не трезвости ли? спросилъ старикъ. — Ужь не ты ли учредителемъ?
— Нѣтъ-съ. Общество ревнителей къ пополненію естественной исторіи вообще и къ поимкѣ грачевскихъ крокодиловъ въ особенности.
— Какую же роль играешь ты въ этомъ обществѣ?
— Я, никакой…
— Кто же устроилъ это общество?
— Знаменскій. Все бреднями по рѣкѣ бродятъ. Сегодня я посылалъ къ нимъ за рыбой: цѣлое ведро карасей прислали. Не прикажете да уху сварить?
Отецъ Иванъ невольно разсмѣялся.
— А крокодила-то поймали? спросилъ онъ повеселѣвъ.
— Теперь ужь два оказывается.
— Какъ два?
— Двухъ видѣла: самца и самку въ саду Анфисы Ивановны. Теперь ищутъ тамъ ихъ яица. Говорятъ, всю малину поломали!
Отецъ Иванъ разсмѣялся снова.
Послѣ ужина отецъ Иванъ ушелъ въ свою комнату и, утомленный отъ дороги, скоро уснулъ, а Асклипіодотъ вышелъ со двора, приказавъ работнику не запирать калитки.
Ночь была превосходная, одна изъ тѣхъ волшебныхъ ночей которыя даже обыкновенные ландшафты превращаютъ во что-то восхитительное и которыя, вдохновляя художниковъ подобныхъ Куинаджи заставляютъ ихъ переносить эти ночи на полотно. Все что днемъ подъ лучами палящаго солнца, среди пыльной душной атмосферы кажется намъ не заслуживающимъ вниманія, ничтожнымъ, даже пошлымъ, вдругъ при свѣтѣ луны, окутанное мягкими тѣнями, останавливаетъ на себѣ вашъ взоръ и восхищаетъ васъ. Вы засматриваетесь невольно и на полуразвалившуюся избушку, а на болото заросшее камышомъ, а на вѣтреную мельницу съ растопыренными крыльями, и на группу ветелъ растущихъ гдѣ-нибудь вдоль ручья, и на развалившійся плетень огорода… и невольно останавливаетесь предъ картиной… Вы одни, потому что въ деревняхъ ложатся рано, вамъ никто не мѣшаетъ, вы мечтаете и только изрѣдка мечты ваши прерываются или крикомъ цапли слетѣвшей съ болота, или фырканьемъ спутанной на выгонѣ лошади. Вы останавливаетесь, прислушиваетесь и слышите какъ гдѣ-то далеко звенитъ колокольчикъ то чуть слышно, то громче, смотря по вѣтру, а тамъ въ сторонѣ стонутъ мельничныя колеса и шумитъ падающая на нихъ вода!…
